Крошечные лепестки тёмного пламени робко затрепетали на лёгком ветру…  Мои пальцы тут же ощутили приятное покалывание отклика. Меня звали «свои», в этом не было и тени сомнения. Но как знать, действительно ли их прислал отец?

— Shaerriaenne…  — губы рыжеволосого Rocca шевельнулись, и я вздрогнула в ответ, когда он вдруг поднял взгляд, направленный точно на меня. — Ria…  Ты звала — и мы пришли. Я без оружия. И я открыт…  Прочти меня — и выходи, наконец. Я ни мгновения не сомневался в том, что ты жива…

Я по-прежнему не узнавала его. Но в «голосе», который магия передавала в мои мысли, слышалось что-то неуловимо знакомое, родное.

Он открыт…  Правда ли это? Я аккуратно «потянулась» к нему, чтобы тут же убедиться — правда. Он доверился мне безоговорочно, распахнув «дверь» в своё сознание, позволяя погрузиться в собственные мысли, чувства, разум так глубоко, как только я смогу…

Я «прикоснулась». «Нажала» сильнее — «чтение», даже по согласию второй стороны, требовало усилий. И…  обомлела от внезапно открывшегося мне:

— Evangerreill?! Малыш…

Его веки дрогнули — и тут же сощурились от боли: чужое проникновение в сознание не могло быть приятным. Темноволосая спутница, не спускавшая с него глаз, рванулась было вперёд, но вмиг застыла, увидев предостерегающе поднятую ладонь.

Тонкие губы с «фамильным» изломом — губы, которые я помнила по-детски пухлыми и такими трогательно-смешными, когда он обиженно поджимал их, сердясь из-за какой-то чепухи — тронула лёгкая усталая улыбка:

— Ria-Ветерок…  Здравствуй, Большая Сестрица…

— Evangerreill!…

Ветки кустарника, не желая выпускать, царапнули меня по щекам. Плети травы коварно попытались опутать ловушкой ноги…  Я даже не заметила их — и через мгновение со счастливым смехом обнимала за шею молодого мужчину, в которого превратился десятилетний мальчуган, все эти годы живший в моей памяти.

Некогда я с волнением и трепетом прижимала к себе отобранный у нянюшек сопящий тряпичный свёрток…  Позже, хохоча, без труда подбрасывала в воздух довольно пищащего щекастого крепыша…  Подсаживала в седло любимца-Даренваала паренька с восторженными глазами, умоляющего научить «ездить верхом и биться так же, как ты, сестрица»…

Теперь же худые, но неожиданно сильные руки стремительно закружили меня, с лёгкостью оторвав от земли. Где и делся трогательный курносый нос…  забавно оттопыренные уши…  взлохмаченные вихры, привести которые в достойный вид не удавалось даже совместными усилиями тётушки и дворцового куафера…  Стройного рыжеволосого красавца с тонкими, скульптурными чертами роднили с моим малюткой-кузеном, пожалуй, только глаза — орехово-карие, тёплые, глядящие на меня с той же смесью любви и восхищения, что и раньше, без малого восемь зим назад.