Альтар

Мало что в жизни я так ненавидел, как передвижение порталами.

Всякий раз, когда приходилось делать шаг внутрь магической дыры в пространстве, сердце словно сжимало стальными тисками. Почуяв тлеющую в душе искорку слабины, внутренний голос тут же принимался раздувать её, коварно нашёптывая: «От тебя ничего не зависит…  Что, если на этот раз чародей ошибся и что-то пойдёт не так?…  Тебя же просто расплавит…  Распылит на частички где-то в проклятом Междумирье…  Так и сгинешь в один миг — не останется и следа!…».

Всякий раз этот шаг давался мне с огромным трудом. Переступая призрачную черту, я бросался в отчаянный бой против самого себя, за несколько долгих мгновений успевая и проиграть, и победить…  И, уже стоя на твёрдой земле в точке назначения, неизменно прикрывал глаза, благодаря Судьбу за то, что и на сей раз меня пощадила.

Так было всегда. Но сегодня на борьбу с собственным страхом у меня не оставалось ни времени, ни сил…  Усадьбу Эвангерреила и родовое гнездо Шаэриэнн соединял стационарный магический переход. И за этот бесконечный, в высшей мере безумный день я уже трижды успел перенестись туда и обратно.

Луна'меаррис, как-то испуганно стрельнув в меня глазами, молча развернула сияющую арку в четвёртый раз. Я шагнул внутрь, поразительным образом не чувствуя ничего, кроме раздражения и бессильного бешенства. Если и теперь Шаэриэнн не окажется дома, я усядусь на парадных ступеньках у входа в Пламенный Чертог и буду ждать до тех пор, пока она не объявится — наплевав на правила приличия и всю затеянную нами игру…

В круглой зале с высокими потолками за несколько ор, разумеется, ничего не изменилось. По-прежнему ласково журчал декоративный ручеёк, переливаясь замысловатым каскадом через искусно выбитые в мраморе ступени. Пересвистывались мелкие яркие пичужки, свободно порхающие вдоль обвивающих каменные колонны цветущих лиан.

Умиротворение и покой напоказ…  От них хотелось заорать. Взвыть по-волчьи, заставив разлететься в панике перепуганных птиц. Швырнуть камень в фонтан, разбивая в мелкие осколки безмятежность ручья.

Когда бы только это могло что-нибудь исправить!…

Гулкий мрамор донёс до ушей звуки приближающихся шагов. Я двинулся на них, высматривая за колоннами спешащего к сработавшему переходу растерянного дворецкого — бедолага столь явно не мог прийти в себя после внезапного объявления чудесным образом воскресшей хозяйки, что одновременно вызывал и жалость, и злость…  Я стиснул зубы, предвидя очередной поток извинений, связанных с тем, что «госпожа ещё не изволила вернуться». Однако вместо взъерошенного слуги навстречу мне выступил А'Кариэлл.