Эсме мысленно себя поздравила: это была первая ее цель.

– Ну вот, – сказала она, обводя рукой бескрайнюю морскую даль, взлетающие перед ними брызги пены и бирюзовые волны, накатывающие на остров. – Я не подумала про прибой, так что с тишиной не вышло. Настоящий грохот…

– Нет-нет, самое то. В шуме волн всегда есть тишина: доля секунды, прежде чем они отступают.

– И правда, надо же, – признала она, удивляясь, как могла этого не заметить.

– Тишина есть много в чем, что шумит, – прибавил Лукас. – В ветре, в грозе, в дожде. А вот с людьми наоборот…

Он не договорил.

– Ты еще хотел время… – продолжила Эсмеральда. – Увы, тут оно есть только до прилива. Иначе нас смоет.

– Ничего. Простор все искупает.

– Зато что касается одиночества, это я могу устроить, – договорила она и уселась на краю, свесив ноги вниз. – Вот, меня нет. Ты один.

Лукас ничего не сказал. Грот был не слишком большой, и он остался стоять, представляя, будто он один на один с великолепным морем. Временами он поглядывал на прямую спину посыльной, удивляясь, как она обнаружила такое укрытие. Приняла кольцо за приглашение? И часто ли она вытворяет такие безумства? Как бы то ни было, ее присутствие никак не нарушало одиночества, которое он так любил, и это было самое поразительное.

Они наслаждались видом до тех пор, пока вода прилива не начала лизать пол. Дамы вперед: Эсмеральда, ловкая, крепкая, с мозолистыми руками, быстро влезла обратно. Лукас вскарабкался не столь изящно. Ему пришлось вспомнить такелажные работы и надеяться на силу рук.

Назад они возвращались молча. Перламутровый вечерний свет, казалось, шел от земли. До дворца они добрались как раз к ужину, Эсме отправилась в кухню с другими слугами, а Лукаса ужин ждал на его столе, под стеклянным колпаком.

В тот вечер из окна Лукаса доносилась музыка. Немного ностальгическая и по-своему наполненная тишиной.

41

41

Прошло четыре дня, а Эсмеральда никак не могла выдумать нового предлога потревожить Лукаса. К великому ее удивлению, предлог ей обеспечил сам король, когда она пришла к нему с доставленными из Лесов бумагами.

– Отдыхай, посыльная, но сперва передай господину Корбьеру, что принцесса готова к осмотру, хорошо?

Назначь Тибо ее наследницей трона, она и то не была бы так признательна. Но к тому, что ждало ее у Лукаса, она оказалась не готова. До экзамена оставалось меньше недели, и комната превратилась в неприступный бастион. Окно Лукас закрыл, чтобы не слышать пения птиц, а ставни – чтобы не видеть солнца. Сам он был бледный, нечесаный, бородатый.

– Как у тебя дела, не спрашиваю, – сказала Эсме вместо приветствия.