* * *

Чем выше они поднимались к Грандвейв, тем беспокойнее становился спирит вокруг. С Земли он казался почти стабильным, но наверху было видно, как осколки схем кружили друг вокруг друга, сцепляясь краями и расщепляясь снова.

Грандвейв реагировал на спирит Эрики. Даже думать об этом было странно – о том, что один-единственный человек мог обладать такой силой, заполучить ее каким-то образом.

Наверное, это было возможно только здесь, в Городе.

Кейн тоже чувствовала себя сильнее благодаря новому архетипу. И одновременно с тем лучше понимала, что этого едва достаточно, чтобы выжить.

Джек смотрел на клубы спирита над головой, управлял шлюпкой – Кейн сделала схему независимой, не нуждавшейся в подпитке мастрессы – и старался выбирать маршрут, который бы их не убил.

Редкие осколки опускались вниз к земле, но их было мало, и пока Джек без труда их избегал.

Чем выше они поднимались, тем больше становилось спирита, и тем сложнее было вести в нем шлюпку.

Кейн чувствовала вибрацию железного дна у себя под ногами, и готовила защитную схему. Просто так, на случай, если та понадобится.

Шлюпка поднималась медленно, иногда подолгу зависала на одной и той же высоте, чтобы потом рывком подняться выше – в такие моменты Кейн судорожно цеплялась за край борта.

Джек сидел неподвижно, как будто совсем не боялся упасть.

Сверху вылетел осколок схемы, завис над ним, и Джек убрал его спирит-рукой – просто откинул в сторону, вместо того, чтобы рассеивать. Вероятнее всего, он берег силы.

Кейн все же создала защитную схему, и та двумя выпуклыми полусферами окутала борта. На секунду снова замутило от слабости, но этот приступ прошел так же легко, как и появился. Новый архетип пел под кожей Кейн и на изнанке мира, и его песня казалась океаном – можно было довериться волнам, лечь на них и позволить унести себя.

Кейн никогда раньше не понимала мастресс, которые стремились к силе – к тому, чтобы управлять большими объемами спирита, к тому, чтобы их архетипы гремели на всю Цитадель.

Кейн жила маленькой жизнью, очень простой – ученицы в Университете, научные работы раз в год, встречи с коллегами и знакомыми. Изредка появлялся кто-то из ее прошлой жизни, кому не было дело до мастрессы и кого интересовала только Анна Кейн, дочь тех самых Кейнов.

Ее все устраивало – ее размеренная, мелочная жизнь. Кофе и круассаны по утрам, простое платье преподавательницы из Университета и вечера, которые можно было посвятить книгам.

Силе не было места в такой жизни.

И все же она была притягательна – эта мощь. Мощь настоящего, истинного архетипа. Чего-то забытого и утерянного.