Шкипер сел на перевернутую лодку и стащил сапоги, из них хлынул целый водопад.

– С какими остальными? Надсмотрщиков – того, – он чиркнул ладонью по горлу, – все прочие в Дарнию собрались, на острова.

– И матросы?

– А что матросы? Что лучше – пиратом стать или к рыбам на дно?

Брейд помолчал.

– Все мои люди в этом участвовали?

– Ну, может, не все хотели, так против большинства же не попрешь. Тем более, когда гребцов расковали. Балтазар натянул сапоги и стал выкручивать куртку.

– Ты-то как жив остался?

– Так твои добрые люди меня не тронули, просто скинули за борт – и все. Надо идти отсюда. Трирема через пару часов их догонит, так что Янгис будет знать, где мы высадились.

Брейд подошел к матросу, угрюмо стоявшему поодаль.

– А ты чего не с ними?

– Неохота на виселице болтаться.

– Почему не предупредил?

– Зачем? Вы что, остановили бы их? Сейчас мы на дне бы лежали.

Брейд проводил взглядом обреченный корабль. Всех их ждет скорая и неизбежная расплата за предательство. Это были его люди, он знал их имена, их истории. Он ходил с ними в битвы и привык доверять им. И погубил своим доверием. Нельзя было бросать их на корабле. Брейд помолился о том, чтобы поднялся ветер – хотя вряд ли молитва о разбойниках, предавших своего вожака, будет услышана. Особенно если учесть, что за них заступается не чистая душа, а этот самый вожак.

Литания подошла к нему и тихо сказала:

– Они освободили своих, среди гребцов был брат одного из ваших людей. Даже если они погибнут – их последний поступок был продиктован состраданием.

– Я сам должен был освободить рабов. И уйти с корабля последним.

– И мы все вместе полетели бы за борт. Или часть солдат встала бы на вашу сторону – и началась бы резня. Корабль – слишком большой соблазн для невольников.

– Я пойду поищу дорогу, – сказал Ланс.