Он с трудом сглотнул.

– Верховный клирик Жиро де Шерваль – человек просвещенный. И король Вальедо тоже. Я верю, что Диего и Фернана с почетом встретят в армии. Если Диего поможет в этом благом деле, то прославит свое собственное имя, а не только имя своего отца.

– И его всю жизнь будут считать колдуном? – Миранда смахнула с лица слезы. – Вы подумали об этом, Иберо? Подумали? Какова цена такой славы? Его собственной или его отца?

Иберо снова сглотнул.

– Это будет священная война, госпожа. Если он поможет делу Джада…

– Ох, Иберо, наивный глупец! Я готова убить вас, клянусь! Это не священная война. Если она начнется, это будет кампания Вальедо с целью захватить Фезану и расширить свои владения на юг, до земель тагры. Вот и все. Король Рамиро уже много лет помышляет об этом. Ваш драгоценный верховный клирик просто появился в нужное время, чтобы представить эти замыслы в выгодном свете. Эспераньи уже не существует! Это просто Вальедо расширяет свои границы. Рамиро, вероятно, повернет на запад и осадит своего брата в Орведо еще до начала осени. Что скажет на это ваш бог?

Она богохульствовала сейчас, а ее душа была поручена его заботам, но он боялся упрекнуть ее. К тому же, возможно, она во многом была права. Он действительно наивный человек, он никогда бы не стал этого отрицать, но все же…

– Короли могут ошибаться, госпожа Миранда. Так же, как скромные священники. Все, что я делаю, я делаю во имя Джада и его божественного света.

Она внезапно села, словно отдала последние силы. У нее был такой вид, будто ей нанесли физическую рану, а в ее глазах стояла растерянность. Она давно уже жила одна, без сэра Родриго. У Иберо заныло сердце.

«Он на всю жизнь получит клеймо колдуна».

Это могло оказаться правдой. Он думал лишь о триумфе, о славе, которая ждет Диего, если своим даром ясновидения он поможет королю в битве.

Миранда сказала, теперь уже тихим, ровным голосом:

– Вы приехали сюда, на ранчо Бельмонте, чтобы служить Джаду и нашей семье. Все эти годы не возникало никаких противоречий между этими сторонами. А теперь оно возникло. Вы сделали свой выбор. Вы выбрали, по вашим словам, бога и его свет, поставив их выше интересов и доверия Бельмонте. Так вам положено. Возможно, именно это от вас требуется. Я не знаю. Я знаю только, что вы не можете сделать подобный выбор и остаться здесь. Вы уедете утром. Я вас больше не увижу. Прощайте, Иберо. А теперь оставьте меня. Я хочу оплакать моих сыновей в одиночестве.

С болью в душе он попытался придумать что-то в ответ. Но не смог. Она даже не смотрела на него. Он вышел из комнаты. Отправился к себе. Некоторое время сидел в своей спальне, чувствуя отчаяние и растерянность, потом прошел в примыкающую к спальне часовню. Опустился на колени и молился, не находя утешения.