Альвар уже давно заметил, что Родриго Бельмонте обладает способностью застывать в полной, пугающей неподвижности. Сейчас он сделал именно это и надолго замер.

– Я не думаю, – в конце концов пробормотал он, – что с прошлым действительно возможно когда-нибудь покончить. – Потом спросил, более уверенно: – Командовать армией ради достижения какой цели, государь?

– Взять Фезану. И Картаду. И Силвенес. Лонзу. Альджейс. Элвиру. Все, что смогу. – Ответ прозвучал решительно.

Альвар почувствовал, что его снова охватила дрожь.

– А потом?

– А потом, – ответил король Рамиро так же откровенно, как раньше, – я намереваюсь оккупировать королевство дяди, Халонью. А потом Руэнду, королевство брата. Как ты сказал, эта кампания только называется священной войной. Я хочу вернуть Эсперанью, сэр Родриго, и не только земли, где с позволения халифов правил мой отец. Я хочу получить весь полуостров. До того как я умру, я намереваюсь омыть копыта своего коня в морях юга, запада и севера и подняться в горы, чтобы взглянуть сверху на Фериерес, и хочу знать, что все те земли, через которые я ехал, – это Эсперанья.

– А потом? – Странный вопрос, в некотором смысле.

– А потом, – ответил король Рамиро уже мягче, почти весело, – я, вероятно, отдохну. И попытаюсь, с опозданием, примириться с Джадом после всех моих прегрешений под лучами его света.

Альвар де Пеллино, который весь этот долгий год и эти ужасные день и ночь прокладывал путь к новому пониманию самого себя, осознал: эта картина потрясла его настолько, что он потерял способность говорить или ясно мыслить. Кожа его горела, волосы на затылке поднялись дыбом.

Причиной было само величие этого видения. Погибшая и покоренная Эсперанья снова станет единым целым, единым королевством джадитов на всем огромном полуострове, и в сердце этого королевства будут Вальедо и его всадники. Альвару страстно захотелось участвовать в этом, видеть, как это осуществится, въехать на своем коне в эти моря и подняться в горы вместе с королем. И все же, пока его сердце слушало этот зов славы, он осознавал, какая бойня лежит в основе мечты короля или парит над ней, подобно стервятникам над полями человеческих битв.

«Сумею ли я когда-нибудь, – подумал он, пронзенный отчаянием, – примирить в себе эти вещи?»

Тут он услышал, как Родриго Бельмонте очень спокойно произнес:

– Вы могли рассказать мне о Гарсии давным-давно, государь. Думаю, я бы вам поверил. Я и сейчас вам верю. Я буду с вами, если вы того желаете.

И он опустился на колени перед королем и протянул сложенные вместе ладони. Родриго несколько секунд молча смотрел на него сверху вниз.