«Дорогая Джеана, дорогой Альвар, – прочел он, – да хранят и оберегают бог и его сестры вас и всех, кого вы любите. У нас все в порядке, хотя, как вы, наверное, уже слышали от других, события этим летом происходили бурные…»

Альвар прекратил читать, сердце его сильно забилось. Они ничего не слышали от других. Он вернулся к кораблю. Позвал капитана. Тот перегнулся через поручни и посмотрел на него сверху.

– Что произошло на полуострове? – крикнул Альвар. Он говорил на эсперанском. Несколько голов повернулось к ним.

– Вы не знаете? – воскликнул капитан.

– Вы – первый корабль из Эспераньи в этом месяце.

– Тогда я могу стать первым вестником! – сказал капитан, явно довольный. Он поднял соединенные руки ко лбу и сделал знак солнечного диска. – Этим летом Бельмонте взял Картаду и Альджейс, а потом ему сдалась Тудеска! Рамиро Великий въехал на своем черном коне в море в устье Гвадиары. Джад снова завоевал Аль-Рассан! Полуостров опять принадлежит Эсперанье!

Народ в гавани зашумел. К тому времени, когда Альвар попадет домой, новость уже разлетится по всей Соренике. Надо спешить!

Он быстро пошел прочь, почти побежал, едва успев бросить через плечо «спасибо». В доме сегодня есть люди, которых надо предупредить заранее, как-то защитить от этой новости.

По правде говоря, он и сам нуждался в защите.

Поспешно шагая через базар, Альвар вспоминал ту давнюю ночь к северу от Фезаны, когда король Рамиро объявил ему и сэру Родриго о своем твердом намерении въехать на коне в моря, окружающие Аль-Рассан, и забрать себе все земли, которые они омывают.

Теперь он это сделал. Рамиро Великий. Прошло почти двадцать лет, но он это сделал. Он стал королем Эспераньи. Королем Вальедо, Руэнды, Халоньи. Аль-Рассана, хотя это имя теперь исчезнет. Начиная с этого лета оно будет существовать лишь для поэтов и историков.

Сжимая письмо, Альвар припустил бегом. Прохожие с любопытством смотрели на него, но теперь по улице бежали и другие люди, несущие те же новости. Он срезал путь через переулок, мимо их приемной. Закрыто. К этому времени все уже собрались в его доме. На праздник. Чтобы весело отметить день его рождения.

Альвар чувствовал, что ему необходимо будет выплакаться, прежде чем закончится этот день. И не ему одному.

Наружные двери его дома были распахнуты. Он вошел. Никого не видно. Наверное, они все во внутреннем дворе, ждут его. Он остановился перед зеркалом, пораженный своим видом. Мужчина с каштановыми волосами, с немодной бородой, начинающей седеть. А сейчас еще и бледный. Такой бледный, что, будь он собственным пациентом, прописал бы себе немедленный отдых. Он получил удар. И очень болезненный.