— Что ты хотел сказать, Руд, — первым нарушил молчание бард.

Констебль не сразу ответил. Он остановился и через силу взглянул в лицо барда. Тут же отвел глаза.

— Скажи… — еле слышно проговорил Руд. — Ты любишь Розамунду?

Юноша замер с открытым ртом и не сразу нашел что ответить. Однако спустя несколько секунд все же произнес:

— Не важно, если ее любишь ты.

Взгляд констебля мгновенно ожил. Неловко улыбаясь, он посмотрел в глаза другу:

— Ты знаешь, да?

— Знаю.

Руд смутился еще сильнее.

— Пойми, я не хотел… Каждый раз я видел, как ты смотришь на нее… Я никогда не мешал. Всегда ждал в сторонке… Я подходил к ней, когда тебя рядом не было… Я не…

— Успокойся, Руд, — твердо произнес Ян. — Все хорошо. Просто ответить мне — ты действительно полюбил ее?

— Больше жизни, — прошептал де Йонг.

— Вот и славно, — кивнул Ян. — Тогда возьми Розамунду и немедленно покинь город, — бард развернулся, направившись обратно к дому Флориса.

— Постой, — догнал его Руд. — Что ты такое говоришь? Я останусь и буду защищать Эйкдам!

— Даже не думай! — резко выкрикнул Ян и, успокоившись, продолжил: — Это не твой город. Не твоя Родина. Забирай то, что дорого тебе и уходи!

— Тогда ты поедешь с нами!

— Нет. Я останусь.

— Но…

— Нет! — твердо произнес Ян. — Если ты ее любишь, и если считаешь меня своим другом — уезжай. Не дожидайся утра — не стоит Розамунде быть с горожанами, ведь если они узнают ее, непременно захотят выдать конунгу. Пообещай мне, Руд, что позаботишься о ней.

Часть пути они прошли молча. И лишь поднимаясь по ступеням крыльца особняка Одвасбера, де Йонг тихо, но очень твердо произнес: