— Джоанна! — резко отдернул супругу господин ван дер Веттелик. — Прекрати. Не позорься и не ставь сына в неловкое положение. Все уже решено. Верно, Ян?

— Верно, — улыбнувшись, ответил бард. — Я пришел лишь попрощаться. Берегите себя. Я вас люблю.

— И мы тебя! — Джоанна и Петра, не сдержав слез, бросились ему на шею. — Мы будем молить Всевышнего защитить тебя, Ян, — причитала женщина. — Пусть только с тобой все будет хорошо.

— Непременно, — тихо ответил он.

Простившись с семьей, Ян отправился обратно, к центру города. Бард несколько раз обернулся. Всякий он махал родным и улыбался. Он крепился, чтобы не расплакаться. Не от страха — от умиления и переполняющих сердце чувств.

— Папа, ты остаешься? — бард услышал детский голос и повернулся. Маленькая девочка на ручках мушкетера обнимала его за шею.

— Да, дорогая, — улыбнулся ей отец.

— А почему? Мы с мамой не хотим путешествовать без тебя.

— Не переживай, малышка. Скоро вы вернетесь, а я буду ждать вас у ворот, — пообещал ей мушкетер.

— Правда-правда?

— Правда-правда, — кивнул мужчина.

Ян быстро отвернулся. В голове тут же пронеслась мысль, что этот человек может больше не увидеть своих родных. Как и он сам своих…

Внезапно гул начал стихать, и бард встревоженно замотал головой. Поняв причину, он тут же успокоился.

Сальваторе ди Нери, стоя на Восточных воротах, призывал сограждан к тишине. Рядом с ним стоял Одвасбер, ван Бомель, ван Зеллери и четверо мушкетеров. Когда народ стих, временно исполняющий обязанности мэра громко произнес:

— Жители Эйкдама, сегодня вы покидаете город! Но я обещаю, совсем скоро вы сможете вернуться! Мы непременно выстоим и встретим вас как победители. Обещаю, мы защитим Эйкдам! А после вместе отпразднуем победу! Идите и не бойтесь! Наш славный город ни за что не падет под натиском врага!

Народ отозвался вялым гулом. Все были слишком взвинчены и чересчур напуганы, чтобы слепо верить его словам.

***

Спустя два часа, после того как колонна горожан отправилась на восток, Ян сидел в зале заседания Магистра. Помимо ди Нери, ван Бомеля, трех констеблей и Одвасбера здесь были еще трое неизвестных барду мужчин (судя по одежде — военные) и тот самый громила, что после поражения Гнуса первым сложил оружие перед мэром.