Еще один откровенно насмешливый взгляд в мою сторону.

– Мне казалось, я рассказал достаточно, чтобы кто-то из вас хотя бы задумался. Нет, я не жаждал разоблачения, просто было забавно наблюдать, как легко вы выбалтываете самые важные тайны заклятому врагу и даже не даете себе труда сложить некоторые факты. Я сказал, что Баал – наполовину всадник, логично ведь предположить, что у всадника должна быть какая-то внешность и он вполне может быть знаком кому-то из вас? До пятнадцати лет я жил с народом моей матери и носил именно эту личину. Что, впрочем, не особо располагало ко мне остальных, – про моего отца-чудовище они не забывали. Но еще тогда я понял, что не хочу, чтобы ко мне возвращалась память о прошлой жизни, потому что неминуемо подпаду под власть воспоминаний. Некоторые и прежде узнавали во мне Видана, я знал, что в первой жизни это был добрый и отзывчивый мальчишка, любопытный, пытливый, но звезд с неба не хватал. Это меня не слишком вдохновляло. Вот если бы во мне проснулись дары всадников – да, этого я страстно желал. Лез в драки, в любые переделки, даже жег себя огнем. – Он рассеянно коснулся застарелых ожогов на скуле. – Но не сработало, похоже, дары всадников в мою комплектацию не вошли. После уже известного тебе инцидента с моим унижением и последующим наказанием зачинщиков я бежал из селения всадников и с тех пор редко принимал человеческое обличие. Не потому, что прятался, просто решил сохранить эту свою личину юной, чтобы память не проснулась и не сбила меня с уже намеченного тогда пути. Иногда я все же принимал человеческий облик, например, чтобы добиться симпатии одной девицы в Брите. Но вышло только хуже, она потребовала, чтобы я был таким всегда, иначе никакой свадьбы.

– Так себе причина, чтобы разрывать на кусочки невесту и ее родителей, – не удержалась я.

И тут же пожалела о сказанном: Баал издал глухой стон, его светло-синие глаза уставились на меня с такой болью и упреком, что я отпрянула:

– Да что с тобой такое?!

– А ты не догадываешься? Разве так уж сложно меня понять? Случилось то, чего я боялся больше всего на свете: я все же стал им. Мальчиком, который видел, как убивают одного за другим всех его родных, и все же не озлобился, не сломался. Который не выносил ни малейшей жестокости и пытался окружить заботой даже призрачных белок. Один из немногих, кого открывшиеся дары всадников совсем не радовали, но он с достоинством нес на себе это бремя, желая спасти от сукров и Смертных Теней как можно больше людей. Я стал им…

До меня с опозданием, но дошло, и я закусила губу. В Баале его злоба и жажда власти вдруг столкнулись с добротой замечательного мальчишки Видана.