Сэм положила руку на свесившуюся ногу Хэрта, словно пытаясь защитить его:

– Он не сумел описать мне своё детство подробно, но… у меня сложилось впечатление, что такой кошмар и вообразить невозможно.

Я посмотрел на руну:

– Неудивительно, что он загорелся мечтой о настоящей магии. Но этот символ…

– «Перт» изображает опрокинутую чашу, – пояснила Самира. – Это может означать пролитый напиток, или кружку, которую только предстоит наполнить, или стаканчик для игры в кости, что указывает на судьбу.

– Всё равно не понимаю.

Самира отряхнула козлиную шерсть, налипшую на штанину Хэрта:

– Я думаю… думаю, Хэрт ощущает родство с этой руной. Когда он пришёл к Мимиру и испил из источника, он мог выбрать между двумя судьбами. Выбери он первую, Мимир даровал бы ему слух и способность говорить и отослал бы обратно в Альвхейм. Тогда Хэрт смог бы жить нормальной жизнью, но был бы вынужден оставить мечты о магии. А вторая судьба…

– …научиться магии, – догадался я, – но остаться таким, как есть: глухонемым, ненавидимым собственными родителями. Что за гнусный выбор! Надо было всё-таки наступить этому Мимиру на лицо.

Самира покачала головой:

– Мимир лишь показал, из чего можно выбирать. Магия и нормальная жизнь несовместимы. Только те, кто познал сильнейшую боль, способны научиться магии. Чтобы познать магию, ты должен быть как пустая кружка… Даже Один… Он пожертвовал глазом, чтобы испить из источника Мимира, но это были ещё цветочки. Чтобы познать руны, Один соорудил петлю, подвесил себя на Мировом Древе и провисел так девять дней.

Желудок у меня сжался, проверяя, осталось ли ещё чем блевать. Убедившись, что нечем, он довольствовался просто спазмами.

– Так… не должно быть.

– Так было нужно, – возразила Самира. – Один пронзил себе бок копьём и провисел всё это время, страдая от боли, без еды и воды. Боль опустошила его… чтобы освободить место для магии.

Я посмотрел на Хэртстоуна. Мне хотелось то ли обнять его, то ли привести в чувство и отругать. Как можно по доброй воле соглашаться терпеть такую боль?! Разве какая-то магия этого стоит?

– Я ведь творил чудеса, – сказал я. – Исцелял, ходил сквозь огонь, обезоруживал всех подряд. Но мне никогда не доводилось мучиться так, как Хэрт.

Самира поджала губы:

– Это другое, Магнус. Эта магия живёт в тебе от рождения, ты унаследовал её от отца. Ты не выбирал свои способности, ты не можешь их изменить. Сейд альвов – магия врождённая. И это более слабая магия по сравнению с рунной.

– Слабая? – удивился я.

Не то чтобы я хотел с ним колдунством меряться, но все чудеса, которые у меня на глазах творил Хэрт при помощи рун, выглядели довольно… робкими.