— Разве? Мне вот нехорошо все двадцать лет. Не могу спать… вижу лицо своего капитана. Он приходит весь в крови и спрашивает, зачем цепляться за жизнь, если так презираешь себя, — глухо сообщили из-за двери. — Мое имя Игорь. Мой город Каменка… только теперь это не мой город, его присвоила Осса.

— Игорь. Ну вот, познакомились. Что вы знаете про похищение?

— Было радио, что в Пуше перемены и есть сведения для нас. — В рубке скрипнули доски, голос приблизился. — Помню, как вел катер вниз по реке. Очень спешил. Помню людей на берегу… дальше провал. Голос в голове, боль… «Иди в Самах». Или не так? Это не цель, а направление. С тех пор дверь не открывалась. Людей на палубе я иногда видел, все незнакомые. Было сложно смотреть на них. — Игорь помолчал, добавил тише. — Сам бы подобному не поверил. И да, законник. — Голос дрогнул. — Здесь был законник. Второй раз видел его и опять выжил. То ли везет, то ли наоборот. Мне довольно и прежних кошмаров.

Стало тихо. Я так и сяк крутила в голове услышанное. Ответ не нащупывался. Открыть дверь? Но малышня на палубе, рядом! Из-за чужака они начнут защитно выть и вибрировать, и как еще Игорь отреагирует? Вторая мысль: база капитанского клуба, его еще зовут союзом — вверх по реке. А мне надо — вниз. Противоречие…

Все же я вынула лом из проушин. Я сама сидела в плену и такого никому не пожелаю! Дверь поддалась с мерзким скрипом. Этот катер после «Кузиного горя» и самолета… Я поморщилась. Никакой гордости за Пуш во мне не уцелело, а теперь я лишилась уважения к «цивилизации» городов вообще.

Капитан, кстати, смотрелся не лучше своего катера. Весь серо-рыжий, облезлый и по масти, и по состоянию волос. Возраст средний… то ли сорок, то ли пятьдесят. Лицо унылое, кожа рыхлая, на шее два свежих нарыва. Синяк в пол-лица… Правое запястье окольцовано наручником, кожа повреждена и раздражена. Увы, я не законник, порвать цепочку вряд ли смогу… К тому же пока так удобнее. Если от нас с малышней убежит еще и капитан, станет еще хуже.

— Кто еще на катере, кроме нас?

Я не стала входить в рубку. Мы пока взаимно друг другу не доверяем, а еще — попахивает. Не всем везет отлеживаться в коме под присмотром. Меня, кажется, даже протирали тряпками с уксусом, на коже есть запах. Вот подумала о такой заботе, и стало тошно. Я ведь понимаю, кто протирал. Бр-рр…

— Механик. Теперь, наверное, он же и кочегар, — задумался капитан.

— И всё? Точно?

— Не знаю. Не помню, — Игорь недоуменно развел руками и уставился на наручник. — Лиц не помню. То есть до вопроса я думал, что еще был радист. А теперь не думаю. Голова болит. Голова ужасно болит!