Получив загаданное, я зажмурилась, чтобы полнее запомнить.

— Май, — без сомнений, сейчас у меня на роже красуется сама глупая и счастливая улыбка их всех возможных. — Май… я не звала. На меня никто не нападает. Это я тут… гм, как бы… ловлю рыбу.

Думаю, в мире ровно один человек способен безмятежно выслушать настолько вздорное объяснение. И он как раз обнимает меня за плечи.

— Май…

Рядом закашляли и засипели. Пришлось открыть глаза и протрезветь. Зрелище того стоило: мальчик скорчился у борта, накрывшись курткой. Из-под неё дикий малыш впервые решился взглянуть на меня прямо и внимательно, он даже обеими руками разгреб косматое безобразие на голове. Он смотрел — и часто кашлял. Его сгибало к палубе, он отталкивался левой рукой и снова смотрел… Не знаю, в какой момент я поверила, что он смеётся. При кривом оскале вместо улыбки, при подергивающейся щеке… Он — смеялся! А рядом щенок пялился на приятеля бельмами и улыбался во всю пасть, вывесив язык. Поскуливал в такт.

— На охоту, — решительно сообщил Май.

Еще мгновение его руки ощущались на плечах, затем поддержка плавно иссякла. Я успела опереться о палубу. Осторожно отодвинулась и искоса, чтобы опять не закричать, глянула на то, что шмякнулось из ведра.

В середине лужи валялся пожеванный и размокший кусок наживки, а вернее остатки от него. Вокруг свернулся ком гнилой травы. Мясо удерживал мертвой хваткой некрупный ползучий гад, смутно напоминающий рака с картинки предков. В траве запутался то ли ужак, то ли водяной змей. Черный, глянцевый и — так мне показалось в первый миг, вот я и заорала — трехголовый!

Смотрю снова, без нервов. Голов — две. Им соответствуют два хвоста. Как сказал бы Алекс, факт аномальной мутации не подтверждён.

Пацан подвинулся, вцепился пальцами в клешню рака. Дернул, взвизгнул — и бросил добычу щенку в пасть. Клац… Один из моим страхов прикончили. Слабая рука малыша потянулась к змеиной голове. Я расстаралась и вцепилась первой.

— А вдруг ядовитая? Мне пока ничего не ясно о вашей толерантности к ядам. Упс… какое интересное произношение, доктор Петр! Думаю, настоящее, как было у предков. Толерантность. Спасибо, я выучу.

Пока бормотала, как раз осмотрела змею. Отравленных игл и чешуек на шкуре не нашла. Голову на всякий случай отрубила и швырнула за борт. Хвост вручила пацану. Пока я ловила и казнила вторую змею, эта оказалась проглочена щенком.

— Он… то есть она не обожрется? — забеспокоилась я. — Вас часто кормили? И чем? Да уж, у кого я спрашиваю…

Палуба скрипнула, принимая вес.

— Эли, — позвал Май.