— Лежите тут, надо понять, кто еще жив на борту, кто они нам, враги или нет, — сообщила я.

Вероятно, себе самой сообщила. Кому ж еще? Алекс и так знает мои мысли. Петр полагает, живых надо прикончить без всякой сортировки. Малышне не до меня: пацан обнял щенка, оба замерли, сплелись в единый ком страха. Им, похоже, непривычно остаться без одеяла на открытом пространстве. Или им холодно? Я ткнула указательными пальцами в два носа. Увернулась от двух укусов. Хмыкнула: им не холодно, здоровье вне зоны риска.

Встала. Как же шатает палубу… или меня? Удобнее думать, что палубу.

Что даёт осмотр окрестностей? Река широкая, кораблик маленький. Он плывет почти боком… Дым не идет из трубы. Колеса не движутся. Или экипаж увидел законника и уплыл куда подальше, или поголовно слег в обморок, или в экипаже сплошь лодыри. Они отдыхают, поскольку вонять лавандовым внушением и приказывать теперь некому.

— Лю-ди! — ласково позвала я.

Хочу жрать, задавать вопросы и ругаться. Три раза нужны люди.

— Лю-дии, — еще задушевнее пропела я. — А ну вылезайте, хочу понять, вы лодыри, трусы или сволочи?

Никто не отозвался. Я побрела в сторону сарая… «Надстройка, рубка! Так на корабле называется», — сообщил неуемный Алекс. Захотелось его обругать. Но я икнула и смолчала. Двинулась дальше, прикидывая на ходу, уж не пристрелили ли злодеи насмерть мою привычку всех жалеть направо и налево? Вот прямо теперь мне жаль только малышню и себя. Нет, еще Мая, Кузю, Мари, дедов Петров — обоих, атамана…

— Не пристрелили, — с долей сожаления буркнула я.

За мутными толстыми стеклами рубки мелькнула перекошенная рожа. Кто-то выглянул и сразу спрятался. Я приободрилась и захромала быстрее. Почему я хромаю? Нет ответа. Может, когда упала на спину, потянула ногу. Или меня перекосило от произошедшего. Нервы у всех есть. При любой живучести.

Дверь в рубку нашлась сразу. Заклиненная железной штуковиной вроде лома… Я сперва хотела убрать его, но передумала.

— Эй, славь разумеем? — громко спросила я у двери.

— Да, как все на реке, — отозвались сразу и почти без акцента.

— Я Эля. Меня украли из города Пуша. А вы кто?

— Дней пять назад я был капитан катера и дознаватель капитанского клуба. Я исследовал то, что в отчетах проходит, как несчастные случаи со смертельным исходом. Мы знаем, что это чаще всего убийства. В большинстве они совершены теми, кто был в поезде, а не дикарями или чудовищами. Двадцать лет назад я сам был причастен к такому случаю и тогда… промолчал.

— Хорошо, — я погладила лом и почти решила его убрать.