Сим встал, неопределенно повел рукой, даже не зная, извиняется за срыв или наоборот, желает усилить угрозу и остеречь Седого лиса от новых игр. Дышалось — легко! Сим искренне улыбнулся, более не подражая ухмылке Аскера.

— Приходи ужинать, приноси отраву на языке. И деда Мингле пригласи, вы с ним в паре украсите мой вечер всего лишь мирной беседой, а порознь… сам знаешь. Это была просьба, Лис. От всей души.

— Тогда жди. Спрошу о валгах, и еще о твоей новой игрушке, — отозвался Аскер, неотрывно глядя на пиалу, которую он наполнил и подал Симу не так давно. — Откуда у тебя такая дивная игрушка? Восторг… Приду с женой. Старшей.

Пиала, словно бы не выдержав пристального внимания, едва слышно щелкнула. Еще какой-то миг она колебалась, покачивалась… а затем распалась четырьмя ровными дольками. Аскер жестом велел ближнему подать один осколок. Провел пальцем по ровной кромке среза. Убрал с лица улыбку — стер движением руки. Выпрямил спину и обратил взгляд к горожанам.

— Что-то вы стихли, драгоценные. Я желаю еще послушать о ничтожности дикарей и силе оружия предков. Люблю сказочки.

Сим немного постоял, не оборачиваясь к горожанам и ощущая спиной их смятение. Смерть, сокрытая в оружии предков, была нацелена на него и Аскера и спала чутко, смерть была готова вырваться от легкого прикосновения пальцев стражей. Сейчас эти пальцы потели и дрожали. Атаман Сим знал, чуял спиной… И досадливо думал: он только что сделал то, в чем упрекал атамана Аскера, он перепугал горожан, впечатлил их… надолго. Погорячился, как мальчишка.

— Не умею вести дел с горожанами, — покаянно вздохнул Сим и пошел прочь.

Чем дальше оставалось место переговоров, тем легче делался шаг, тем спокойнее и шире разворачивалась душа.

Солнце грело по-живому. Свет ласково гладил степь. И, наконец-то, не давил на плечи тяжеленный груз дела, в которое отчий атаман Сим впрягся, приняв меч погибшего рода близ стен Самаха и назвав «куколку» из Скального города — сестрой. Большое сложилось дело, трудное, однако же оно исчерпано. Полностью.

— Стоять! — вдали, за спиной, Стратег наконец-то взорвался криком, и Сим ему посочувствовал. Когда внешнее влияние снимают, это похоже на острое похмелье и так же болезненно. — Мои люди вооружены. Здесь я решаю, кому уйти и кому остаться! Я решаю! Вы — дикари. Вы — грязь. Вы…

Голос сошел в шепот. Сим усмехнулся с долей злорадства. Он знал Аскера с детства… Было время, он преклонялся перед отчим, которого степь называла бешеным Лисом. У молодого Аскера улыбка была шире, клыкастее… Но предвещала она то же, что и нынешняя.