— Будь ты проклят, — хрипло выдавил тот.

— Бесполезно, он не верит в проклятия, — вымолвил Аскер, на которого как раз теперь смотрел Сим. Седой лис выглядел безмятежным. — Хорошие у тебя подарки. Еще есть? Дари, и тогда я не трону кораблики. Ведь они — твоя игрушка, да?

Сим поморщился. Он знал, что порой своим же ближним атаман Сим — впрочем, как и любой иной отчий — кажется чудовищем, существом без рассудка, разрушителем законов и устоев. Сейчас Сим испытывал похожее раздражение, глядя на Аскера.

Лис с ранней юности не уважал решений по праву силы, насмехался над законами чести, высмеивал гостеприимство, дружбу, верность… Кажется, он вообще не признавал ничего и никого. Ядовитый и холодный. Отвратительный. Так думали многие, знавшие его близко, и были правы, но с одной оговоркой. Лис Аскер имел правило присоединяться к худшему, самому голодному и грязному кочевью, где с оружием спорили за кус мяса, женщин и детей считали за рабов, где старикам и заболевшим резали горло… Такие кочевья рвали связь с народом муравьев, едва слышали отчих и не умели дозваться Эта. Но через год-два Аскер покидал мирное и сытое кочевье, где сознательно и охотно исполнялись законы степи. Их не так и много — незыблемых. Стариков надо уважать, однажды сам состаришься, плати долг перед будущим. Женщин нельзя бить и брать силой, они продолжат род, им платится долг перед прошлым, ведь каждый однажды был рожден. Слабых и больных нельзя унижать, им платится долг каждого дня, ведь все однажды узнают, что такое слабость и болезнь…

Аскер открыто насмехался над законами, но пожелание «пусть тебе улыбнется бешеный Лис» — давно стало чем-то пострашнее проклятия. Эти слова надежно вразумляли одних и до полусмерти пугали других… Аскера степь видела отчим, но совсем иного толка, чем Сима. Оба знали разницу и принимали её с немалым трудом. Сим сквозь отвращение восхищался язвительной, смертоносной мудрости Лиса, а тот, в свою очередь, испытывал чернейшую зависть — сам так сказал — к дару Сима быть истинным отчим, «чей свет души виден даже слепому ублюдку и дураку»…

— Калим аль-Халли, так его зовут, — нехотя выдавил Сим. — Он сын первого человека города Самах и, если пожелаешь, я посоветую ему стать твоим гостем. Он хочет кочевать в зиму с кем-то менее безумным, чем я. Думаю, на первый взгляд ты именно таков.

— Вышел из города? Сам? Когда? Один? — быстро прошептал Аскер, сощурился и вовсе прикрыл глаза. Долго молчал. Затем распахнул глаза и остро, будто ножом вырезая из общей картины дня, рассмотрел раба ведьм-хужаби. — Шалва! Хватит биться головой о ковер, мне для тебя и пыли жаль. Но все же… так и быть, дам скакуна, запас пищи. Иди куда вздумаешь, но отсюда подалее. Степь широкая, может, не свидимся.