— Идри?

Голос Стратега сошел на шепот и осекся, сам этот человек на миг утратил напыщенность и хищно, быстро глянул на сидящего рядом старика. Осознал имя и оценил реакцию своего спутника… Вздрогнул, очнулся и ненадолго стал собою прежним. Лживым, ядовитым — но свободным от внешнего влияния и умеющим видеть, думать, выбирать.

— Это… Идри? Как такое возможно? Но где же тогда… — Стратег осекся и смолк.

Снова услышав свое имя, раб хужаби дернулся так резко, словно испытал боль, сравнимую с ударом кнута. Тело сжалось, дрожащие ладони заслонили лицо, голова склонилась низко, уткнулась в колени.

— Ты, — Стратег качнулся вперед, к самой ткани, и остро глянул на Сима. — Откуда знаешь имя? Ты упомянул, что знаешь еще одно. Какое? Говори! Говори же… ну!

— Сулаф, — внятно выговорил Сим и с интересом пронаблюдал, как Стратег белеет и откидывается в кресле. — Теперь вижу, ты ждал её и не дождался. Думаю, её нет в городе. Хорошо бы. Я скажу то, что мог бы сказать еще близ Самаха, задай ты нужный вопрос. Сулаф — ведьма. Темная хужаби, так в степи называют подобных ей. У неё сильный дар и безмерная жажда брать. У мира, у людей… у всех брать. У неё много имен, лиц и рабов. Идри её раб. Этого я не знал тогда, близ Самаха, но твердо знаю теперь. Что еще скажу? Настоящее, основное имя Сулаф, которое она использовала в скальном городе ведьм — Лал. Нет ошибки, ее узнали по слепку памяти бывшие рабы. Лал из старейших и самых сильных ведьм. Она сама взяла имя Лал, потому что дар у неё по крови, ценимый ею камень — рубин. Она верила, что рубин усиливает дар. Потому ценила безмерно драгоценности предков с кровавыми камнями.

— Что за глупые сказки, — голос Стратега дрогнул.

— Она ведьма, умеет показать себя очень красивой, — Сим усмехнулся. — Но есть мираж и есть правда. Лал семьдесят шесть лет. Она беззубая старуха, очень приметная: одноглазая, с пятнистым голым черепом. Можешь не верить. Можешь счесть мои слова оскорблением. Мне безразлично. Я лишь хочу быть с тобой честным. Боль лечит лучше страха. Ты мне не враг. Ты до такого не дорос. Но трезвый и злой, близ стен Самаха ты был куда интереснее себя нынешнего. Ты обратился в самовлюбленного слепца. А был зрячий.

— Отчий! — хрипло и тихо выговорил тот, кого Сим назвал Идри.

Тело старика выпрямилось, сухие пальцы оплели подлокотники. Идри рывком встал и низко, вежливо поклонился, по обычаю степи приложил руку к сердцу и затем вынес вперед, раскрыл в «ладонь добрых намерений».

— Атаман Сим, атаман Аскер… — Идри шепотом выговорил имена и снова поклонился. — Если два отчих пообещают мне жизнь в обмен на ответ, я решусь поверить и буду говорить.