— Охотно, — прошелестел Аскер, улыбнулся одними губами, при ледяном взгляде. — Какой день! Рубач явился без оружия, без Ганса за спиной и даже без сопливой оглядки на Старика. Ради такого зрелища я дам слово.

— Охотно, — в тон повторил Сим. — За тебя просила апа Бина. Она помнит, ты в юности хорошо лечил… я опять забыл слово… мик-рень. Ми-хрень? Грень? Беда со словами города. Они неродные для моей головы.

Тот, кто всё еще стоял на стороне города, резко выдохнул и судорожно передернул плечами. Сделался какой-то неудобный для взгляда, нерезкий. Всякому захотелось сморгнуть, если он смотрел на старика. Тот как раз нагнулся, приподнял ткань и, к полному недоумению своих соседей, скользнул под полог. Движение получилось гибкое и ловкое, ничуть не старческое.

По другую сторону от полога разогнулся, чтобы встать на колени и поклониться двум атаманам… совсем иной человек. Средних лет, с темно-рыжими волосами, седыми у висков.

— Хозяйка мертва. Всё случилось в ночь молодой луны. Она сама выбрала время, чтобы заполучить власть над рассудком пленницы из города Пуш. Она и многие иные, в разных местах в степи, плели наговор. Стальной и нерушимый «ошейник рабства», так он зовется. Но… — голос мужчины дрогнул, плечи поникли. — Наговор тянет силы и охлаждает тело. Петь пришлось долго, подчинение продвигалось кое-как. Я вышел, чтобы принести хворост, вернулся очень скоро. А она уже… она стала грязью! — Идри визгливо захихикал. — Она всегда была грязью, внутри. Но стала грязью вся! Целиком! Я почти сошел с ума. Ждал два дня, когда сам стану грязью. Позже очнулся и думал, как выжить… Я не убивал старика, он уже был мертв, когда я пришел. Он отравил жену Стратега, но та поняла в последний момент. Тоже его отравила. Я не убивал, но случай выпал удобный! Что еще я мог? Два дня был не в уме и думал, что раб и хочу умереть, но я лгал себе. У старика был еще яд, много. Я не выпил его яд и сказал себе: все хотят выжить… даже я. Даже без надежды обрести волю.

Сим кивнул и отвернулся. Долго, пристально смотрел на Стратега. Тот молчал, закаменев. Он определенно поверил в сказанное, и сейчас испытывал боль. Конечно, он видел хужаби молодой и красивой. Что делать, всякий дар создает свои правила и ограничения. Дар влияния на разум нельзя спрятать полностью. Даже Иржи, который и сам не рад своему дару, использует его. Непроизвольно, не в полную силу — но использует. А эта тварь себя подавала сознательно, она была и наживкой, и крюком, и рыбаком в кошмарной охоте на души людские.

— Теперь ты свободен, — тихо сказал Сим. Последний раз поклонился Стратегу. — Прощай.