Тут зазвонил телефон.
Не мой сотовый, и не тот зашифрованный, который прислал Джейс. Я немедленно узнал трехтоновый звонок, хотя не слышал его уже много лет. Он был различим, но едва-едва, ибо этот телефон я оставил в кармане куртки, а куртку повесил во встроенный шкаф в коридоре.
Телефон пропиликал еще дважды, прежде чем я выудил его и сказал:
– Алло?
Ожидая, что ошиблись номером. Желая услышать голос Дианы. Желая и страшась услышать ее голос.
Но голос оказался мужской. Голос Саймона, сообразил я с некоторым опозданием.
– Тайлер? Тайлер Дюпре? Это ты?
За долгие врачебные годы мне довелось принять немало срочных вызовов, и я сразу понял, что Саймон сильно встревожен.
– Да, это я, Саймон. Что случилось?
– Мне не следует с тобой разговаривать. Но я не знаю, кому еще позвонить. Не знаю никого из местных врачей. А она очень больна. Совсем больна, Тайлер! По-моему, лучше ей не становится. Думаю, ей надо…
В этот момент связь оборвалась из-за проблесков, и я не услышал ничего, кроме помех на линии.
4 × 109 нашей эры
4 × 109 нашей эры
Следом за Дианой вошел Ен, два десятка его кузенов и кузин и столько же незнакомых людей, готовых к путешествию в новый мир. Джала поторапливал их окриками; когда все собрались внутри, он опустил гофрированную металлическую дверь. Свет потускнел. Диана обхватила меня рукой, и я проводил ее на относительно чистый участок склада под закрепленной у потолка галоидной лампой. Ибу Ина раскатала на полу джутовый мешок, чтобы Диане было куда прилечь.
– Шум! – сказала вдруг она.
Едва приняв горизонтальное положение, Диана закрыла глаза: не уснула, но, по всей видимости, совершенно обессилела. Я расстегнул ее блузку и стал аккуратно обнажать рану.
– Мой саквояж…
– Да, конечно.
Окликнув Ена, Ина велела ему сбегать наверх и притащить оба чемодана: мой и ее.
– Шум… – повторила Ина.