– Строго до шестьдесят пятого года.

Фойе оказалось блекло освещенной комнатой – ковровое покрытие от стены до стены и отделка в стиле Дикого Запада, – но из-за двери, ведущей в святая святых владельца (похоже, он жил в своем рабочем кабинете), по-прежнему лилась музыка. Я дал ему кредитку. Он внимательно прочел мое имя и протянул руку:

– Доктор Дюпре, я Аллен Фултон. В Аризону едете?

Я сказал, что неподалеку от границы вынужден был свернуть с федеральной трассы.

– Не уверен, что по Десятому ехать удобнее. В ночи вроде этой складывается ощущение, что весь Лос-Анджелес переезжает на восток. Словно это не проблески, а землетрясение или цунами.

– Скоро я отправлюсь дальше.

– Вы сперва поспите. – Он протянул мне ключ. – Сон никогда не повредит.

– Карта вас устроит? Если нужна наличность…

– Карта или наличность – без разницы, пока небо не упало на землю. А если упадет, вряд ли я успею пожалеть, что вы рассчитались кредиткой.

Он рассмеялся. Я натянуто улыбнулся.

Десятью минутами позже я прямо в одежде лежал на кровати. Номер провонял всевозможными антисептиками и отсыревшим кондиционером. Я подумал, не стоило ли мне продолжить свое путешествие. Выложил телефон на тумбочку, сомкнул веки и тут же уснул.

* * *

Я проснулся менее чем через час, не соображая, что меня растревожило.

Сел, обвел глазами комнату, воскрешая в тусклой памяти серые образы меблировки. Наконец внимание мое привлек мертвенно-бледный прямоугольник окна. Когда я въезжал, за желтыми занавесками пульсировал свет.

Теперь же проблески прекратились.

В спокойной темноте спать, несомненно, приятнее, но я знал (человек всегда чувствует такие вещи), что снова уже не усну. Какое-то время мне удавалось удерживать сон в корале; наконец он, словно ретивый жеребенок, перепрыгнул через оградку, и не было смысла надеяться его изловить.

Я заварил кофе в любезно предоставленном мне перколяторе. Выпил чашку. Через полчаса снова взглянул на часы: без пятнадцати два. Глубокая ночь. Зона потери объективности. Самое время принять душ и ехать дальше.

Я оделся, вышел на бетонный тротуар и в беззвучии прошагал к фойе, собираясь бросить ключ в щель для писем и газет; но владелец мотеля все еще не спал. В кабинете у него пульсировал свет телеэкрана. Я скрипнул входной дверью, и Фултон высунулся из комнаты.

Вид у него был своеобразный – то ли слегка пьяный, то ли слегка подкуренный. Фултон проморгался и наконец узнал меня:

– Доктор Дюпре!