Очевидно, Ломакс и его ручной конгресс со мною не согласны. Поэтому, как только закончу распределять архив, я исчезну со всех радаров. Залягу на дно. Не исключаю, что ты захочешь сделать то же самое. Или даже будешь вынужден это сделать. Все сотрудники прежнего «Перигелия», все, кто был со мною близок, непременно почувствуют на себе пристальное внимание федералов – рано или поздно.

Или же ты можешь заглянуть в ближайшее отделение ФБР и сдать содержимое этого конверта властям. Если сочтешь, что так будет лучше, действуй по велению совести; винить тебя не буду, хотя благоприятный исход дела гарантировать не могу. По собственному опыту общения с администрацией Ломакса предположу, что этот юридически правильный поступок не гарантирует тебе свободу.

В любом случае сожалею, что поставил тебя в трудное положение. Это нечестно. Нельзя требовать столь многого от друзей, а я всегда с гордостью называл тебя своим другом.

В одном Эд, наверное, был прав. Тридцать лет наше поколение пыталось вернуть себе то, что Спин похитил одной октябрьской ночью. Но это невозможно. В нашей эволюционирующей Вселенной не за что держаться, не за что ухватиться и даже пробовать не стоит, ибо это бессмысленно. Вот, пожалуй, и все, что я понял благодаря Четвертому возрасту. Все мы эфемерны, словно капли дождя. Все мы падаем. А если упал, где-нибудь да приземлишься.