БОРИНСОН. Да у вас бороденка-то почти не растет. Что мне, за уши вас ловить?

СЕБАСТЬЯН. Поговори мне еще. Лучше распорядись насчет обеда. Известное дело, как продукты усваиваются во время шторма.

(БОРИНСОН уходит.)

СЕБАСТЬЯН (Юлию). Ох, и вырос ты, Юлий! Никогда бы не узнал, повстречай на улице.

ЮЛИЙ. И вы, дядюшка, очень изменились – сами на себя не похожи. Я надеялся увидеть вас другим.

СЕБАСТЬЯН. Это каким другим?

ЮЛИЙ Примерно, как ваш камердинер, толстеньким и ворчливым. А вы еще ого-го! Молодой и стройный.

СЕБАСТЬЯН. Моей заслуги в этом нет. Это все природа – досталось от предков. И Эмилия вон старается, держит меня в тонусе.

ЭМИЛИЯ. Приходится. Чтобы не превратился в Себастьяна.

ЮЛИЙ. Что вы! Какой Себастьян?! И ум у вас необыкновенно светлый.

СЕБАСТЬЯН. А все потому, что вовремя выгнали со школы. Проучись еще пару годиков – и совсем бы пропал. Я двадцать лет всю эту школьную дурь из головы выбивал. Насилу справился. Так что ты, Юлий, с наукой поосторожней. Надеюсь, Кембриджей не кончал?

ЮЛИЙ. Что вы, дядюшка? Бог миловал. У вас намерен учиться. Все в один голос твердят, вы финансовый гений.

СЕБАСТЬЯН. Да какой там финансовый! Обыкновенный, самый что ни на есть рядовой. Понапридумывают всякого.

(Входит БОРИНСОН.)