Когда-то я верила, что именно этого хотел Восставший. Теперь же чувствовала дрожь в своих руках и знала, что он боится. Я не была уверена, что делать, но все равно потянулась к нему – безмолвное предложение снова взять управление на себя, подобно протянутой руке. Восставший замешкался. Затем, в благодарном порыве, удалился.

Следующий вдох был сделан уже по моей воле. Я эксперимента ради попробовала повернуть голову, чтобы оглянуться на священнослужителей на балконе, и тело повиновалось.

Выражение ужаса на их лицах сменилось растерянностью. По собору прокатился вздох облегчения. Они больше не ощущали Восставшего.

– Они также не в силах почувствовать Саратиэля, – произнес Восставший, его присутствие ощущалось внутри меня плотным клубком эмоций. – Он скрывает себя и попытается выдать себя за священника.

Божественной удалось поднять Леандра на ноги, несмотря на то что он все еще тяжело опирался на нее.

– Клирик Леандр не пострадал! – воскликнула она. – Он… Он оправится от нападения. Принесите кандалы святой Августины, скорее. Артемизия Наймская… – Она оборвала себя, прислушиваясь к тому, как Леандр что-то бормочет у ее груди. Затем закончила: – Артемизия не может контролировать реликвию святой Евгении.

Мне было интересно, что он сказал ей – или, скорее, что сказал ей Саратиэль. Церковники сразу же разбежались, чтобы исполнить ее приказ.

В наступившей тишине я услышала мрачный, приглушенный гул, похожий на удары прибоя о далекий берег. Он исходил от освещенной свечами толпы, собравшейся у дверей собора. Они беспокойно перемещались, намереваясь ввалиться внутрь. Люди стали повторять одно слово. Сначала я не смогла разобрать, что именно, но по мере того, как все больше голосов присоединялось, возникла знакомая интонация, и ритм усилился, проносясь по часовне, подобно пульсу.

– Артемизия. Артемизия. Артемизия.

Ветер сменил направление, врываясь порывом ночного воздуха, пахнущего дымом, потом и дикими загородными краями, нетронутыми человеком. И вместе с ним пришла опасная энергия, высвобожденная жестокость нарастающего шторма. Я чувствовала, как она колется о мою кожу, почти ощущала ее вкус. Волосы на руках встали дыбом.

– Артемизия. Артемизия! Артемизия!

– Закрыть двери, – распорядилась Божественная, широко распахнув глаза.

Стража бросилась исполнять, приглушив шум до глухого гула. Засов упал на место с грохочущим стуком, который напомнил мне день нападения одержимых на Наймс. Тогда двери не смогли удержать Мертвых. Я гадала, сдержат ли они теперь живых.