Саратиэль наклонился ближе – настолько, что теплые губы Леандра коснулись моего уха.

– Мы могли бы сцепиться прямо здесь, маленький сосуд, – пробормотал он, обжигая дыханием мою щеку. – Но сколько людей выживет в битве между Восставшими? Ратанаэль знает. Почему бы тебе не рассказать ей, Ратанаэль?

Восставший поднял мой взгляд вверх, и сердце остановилось. Полупрозрачный, едва заметный серебристый туман тихо стелился по стенам собора, полз по витражам, собираясь в призрачные лужицы в углах. Он катился по ковру и просачивался между скамьями, протягивая полупрозрачные пальцы к озабоченным священнослужителям, стоящим в проходе.

– Этот туман подобен моему огню, – пояснил Восставший. – Он убьет все, чего коснется.

Я представила, как туман достигает первых священников, и их тела падают на ковер. Краткую панику перед тем, как упадут остальные, один за другим, как марионетки с перерезанными ниточками. И тогда я осталась бы стоять наедине с Саратиэлем в соборе, полном трупов.

Озябнув до костей, я протянула руки. Лектор замкнул холодный, тяжелый груз первой оковы на моем запястье. От вспышки жгучей боли у меня перехватило дыхание. Я едва ощутила вторую, мысли оцепенели и поплыли.

– Простите меня, Госпожа, – произнес служитель, растерявшись.

Он начал кланяться мне так же, как и Божественной, но одернул себя и вместо этого поспешил прочь. Саратиэль проследил за его уходом, словно кошка за движением убегающей мыши.

Я ухватилась за возможность поговорить с Божественной.

– Что бы он тебе ни пообещал, он лжет, – жестко произнесла я.

Она улыбнулась, и я ощутила прилив отчаяния, осознав, что то же самое говорил мне Леандр в катакомбах, почти слово в слово. Я его не послушала. И теперь то же сделала и она.

– Имей терпение, Артемизия. – Ее черты озарялись светлой убежденностью, такое выражение я видела лишь однажды, после появления знака в соборе. – Я не могу объяснить тебе все сейчас, но Госпожа ответила на мои молитвы. Знаю, что в это трудно поверить, но ты поймешь – я уверена в этом. Тебе нужно лишь немного времени.

Меня поместили в комнату в одном из шпилей собора. Она имела форму половинки птичьей клетки с изогнутыми стенами и полом в форме полумесяца. Кругом был лишь голый камень, и только в одном углу лежал соломенный тюфяк. В маленькое зарешеченное окошко стонал ветер, по подоконнику расплылись потеки воды. Основным источником света был факел в коридоре снаружи, его отблеск проникал сквозь щель под дверью.

Я подошла к окну. С силой Восставшего я смогла бы согнуть прутья. Встав на носки и выглянув в оконце, я увидела участок двора далеко внизу, все еще искрящийся свечами собравшихся. С такой высоты их крики сливались в поток бессмысленных звуков.