Я судорожно представляла, как собираю его осколки и прижимаю их в руках к груди, не позволяя им вырваться наружу.

– Оставь! – Голос Восставшего прозвучал ужасным криком, почти неузнаваемым, подобный шторму, раздирающему мой разум.

Я лишь крепче ухватилась за него.

– Ты умрешь! – завыл он.

В отчаянии я продолжала держать.

И тогда Восставший тоже вцепился в меня. Боль была настолько сильной, что я едва могла думать. На мгновение позабыла о своей миссии, но тут же о ней напомнила мучительная боль, словно меня разорвали на части. Я принялась яростно молиться.

«Госпожа, если я послужила Тебе, пощади Восставшего. Если Ты милостива, оставь его в живых. Я сделала то, о чем Ты просила. Я страдала для Тебя.

Это единственная вещь, которую я прошу взамен.

Пощади Восставшего.

Пожалуйста, пощади Восставшего…»

Зрение заполнилось серебристым светом. Ответа не последовало. Но Госпожа не могла игнорировать меня вечно. Если Она не послушает меня, то я заставлю Ее пожалеть об этом. Я умру и скоро увижусь с Ней.

Эпилог

Эпилог

Мне снился странный сон.

Я снова стала ребенком, сунувшим руки в очаг. Но на этот раз огонь был серебряным и не жег. Пламя стояло неподвижно.

Мое внимание привлекло бормотание. Из окна за мной, раздраженно распушив перья, следил белый ворон. У него были черные глаза, но, присмотревшись, я поняла, что они не выглядели беспросветными – в них сверкали тысячи и тысячи звезд.

– Артемизия, – каркнул он, ругая меня. – Артемизия!

Я резко проснулась в маленькой побеленной келье, голос ворона все еще отдавался в моих ушах. Поначалу показалось, что я вернулась в башню, куда меня заточил Саратиэль, и перепутала сон с явью. Но вид из окна был мне незнаком: зеленый горный пейзаж, тени облаков, мчащиеся по покрытым елями склонам. В первый час пополудни зазвонил колокол, а когда смолк, я услышала глубокие голоса, поющие псалмы. Медленно в голове стали всплывать воспоминания. Дыхание замерло.