– Это не сон. – В горле пересохло.

Его глаза сузились, пытаясь сфокусироваться на мне.

– Нет, – решил он. – Настоящей Артемизии здесь бы не было.

При этих словах по моей коже прокатилось жарко вспыхнувшее чувство, похожее на гнев.

У меня заболело в груди. С его стороны нечестно заставлять меня жалеть его. Он не заслуживал моей жалости.

– Хватит умирать, – буркнула я ему.

Его губ коснулась слабая улыбка.

– И это все? – мягко спросил Леандр.

Я вспомнила, что говорил старый целитель в монастыре, и поняла, что существует еще одна вещь, которую хотела бы узнать – тем более что это, возможно, мой последний шанс спросить.

– Что произошло с твоим братом?

– Ах…

Его глаза закрылись. Он не отвечал так долго, что я решила, он снова погрузился в сон. Затем священник забормотал.

– Вид с крепостных стен Шантлера на море… Это очень хорошее место для размышлений. Мое любимое место, на самом деле. Габриель поднялся туда во время прошлогоднего праздника святой Феодосии. И спрыгнул. Я так и не узнал, почему.

В комнате воцарилась тишина, заполняемая тихим шорохом дыхания Леандра. Я думала о напутствии в молитвеннике. «До скорой встречи».

Когда он заговорил снова, мне пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать.

– В соборе я хотел сказать… Когда использовал реликвию святой Лилианы на тебе в Наймсе, чтобы причинить боль, я был рукоположен в клирики всего несколько месяцев назад. В тот раз впервые использовал ее подобным образом. И не предполагал, что это будет так…

– Больно? – предположила я. – Жестоко? Я знаю, что тебе не жаль. С тех пор ты применял ее на многих людях.

– Я не ищу твоего прощения. На самом деле, было бы лучше, если… – На мгновение показалось, что он потерял мысль. Леандр повернул голову в сторону, несколько раз моргнул, а затем подхватил нить разговора: – Как я уже говорил, нельзя нравиться самому себе, если ты собираешься быть клириком.

Я покачала головой, испытывая отвращение.