— Разделить наказание могут только те, кто состоит в официальной связке, разрешение на которую получают у личного куратора. Я не помню прошения от личного ученика…

— А я прошу сейчас!

— Увести, — бросил Шрам в сторону Косты, и тот, обернувшись, увидел, как Пятерка широко улыбнувшись в его сторону, бухнулся на колени прямо на траву перед Наставником и начал безостановочно кланяться, воздевая вверх руки — к небу, и бить лбом вниз.

— Хаааачу я в каааарцер… в кааарцеер хаааачу…

Глава 24. Тройка. Часть 2

Глава 24. Тройка. Часть 2

Октагон, остров знаний, карцер номер три

Зарешеченное окошко под каменным потолком пропускало достаточно света, чтобы Коста спокойно изучил место, где ему предстоит провести ближайшие пару дней, чтобы «обдумать свое поведение и прийти к верным выводам», так сказал ему один из Помощников Шрама. Из удобств — три скрученных циновки в углу, нужник, и низкий столик, на котором только самое необходимое — два кувшина с чистой водой, тазик, и подобие полотенца.

Башня — круглая, сложенная из крупного камня сероватого цвета, который добывали где-то на побережье, возвышалась на западном холме Острова, обращенная окнами на море. Маяк? Но Коста ни разу за все ночи, проведенные здесь не видел, чтобы она использовалась по назначению — сигнальных огней не зажигали.

Карцер был на первом уровне подземелья — и тоже круглой формы, за двадцать шагов можно было пересечь комнату от одной влажной стены, заросшей мхом до высоты его роста, до другой — сухой и теплой. За окном шумело море и кричали птицы, воздух пах солью и ветром, небо голубело в вышине.

Коста с удовольствием раскатал одну из толстых циновок, подумал, и добавил ещё одну сверху, завалился, закинув руки за голову, и зажмурился — от удовольствия.

Если бы он знал, что Великий так быстро откликнется на его просьбы об уединении — привести мысли в порядок в тишине, подумать, рассортировать воспоминания, и, наконец вернуться к тому, что он забросил — построению «щита», если бы он знал… Он бы взмолился раньше, и просил бы сразу декаду, а не два дня.

И почему Семнадцатому так не нравится бывать в карцере?

***

Купол тишины поставили мгновений через шестьдесят — все звуки внезапно исчезли, как будто он нырнул куда-то глубоко под воду — уши заложило от звенящей тишины. Плетения, которых он не знал, бросили следом — через пару мгновений, и Коста — ослеп, как будто внезапно выключили свет — зарешеченное небо под потолком потухло, растворившись во тьме.