— Поклянись, — Семнадцатый схватил его за шиворот халата и потряс, — поклянись, что не соврал ни единым словом, что Наставники так и сказали… что новенький будет, как Второй ученик…

— Клянусь, — задушено прохрипел Пятый, пытаясь освободиться. — Подумай сам, сколько нас было вначале? Сорок восемь. Последнюю партию привели три зимы назад, когда пришел ты… сколько нас осталось? Сколько?

Семнадцатый молчал, внимательно всматриваясь в глаза Пятого.

— Ты хочешь быть Помощником, но тебя не возьмут, даже не допустят до соревнований за место, потому что кроме силы, у тебя ничего нет, ты не тянешь…

— Я вырос в приюте, где мне учиться, — тихо рыкнул Семнадцатый.

— Поэтому тебе никогда не догнать их… самому. Подумай сам, даже такой тупой как ты, способен додуматься, что если его взяли — есть причина… Наставники не будут врать…

— Жизнью клянись, — потребовал Семнадцатый. — Жизнью и силой, что если ты соврал, тебе никогда не покинуть островов, что ты сдохнешь тут, и морские птицы сожрут твое…

— … клянусь! — Пятый наконец вывернулся и сдул с потного лба волосы. — Видит Великий… Тихо… — Пятерка обернулся, насторожившись — дверь скрипнула, Шестнадцатый, щурясь, вышел на крыльцо. — Уходи, пока…

Но Семнадцатый оттолкнул Пятого, и направился к домику.

***

— Тройка? — Семнадцатый насмешливо улыбался, стоя на одну ступеньку ниже — и так они были почти одного роста. — Это тебе предложил Пятый? Дружба? Поддержка? Ты здесь никому не нужен, ты здесь новенький, у тебя рейтинг ниже некуда? Это?

Коста молчал — глаза слезились от света после карцера и он смаргивал, чтобы лицо соседа не расплывалось перед глазами.

— Мы не такие… мы похожи… Это? Ты думаешь он просто так подставился и попал в карцер? По дружбе? Почти три зимы назад, когда меня забрали на острова, этот слизень говорил мне тоже самое… — Семнадцатый презрительно сплюнул под ноги. — А потом продал, когда это было ему выгодно. Ты не тупой, раз тебя взяли, удержишься здесь или нет, покажет время, но ты многого не знаешь… И пока — самое главное — никогда, ни при каких обстоятельствах, даже если будешь умирать, не стоит доверять Пятому… Тогда, когда ты будешь больше всего нуждаться, он всадит нож тебе в спину. — Возвысил голос Семнадцатый так, чтобы было слышно далеко, развернулся, забросив полотенце на плечо и ушел к купальням.

Коста вздохнул. Судя по тому, как начиналось утро, день обещал быть очень… очень тяжелым.

Кусты в десяти шагах зашуршали, и из листвы показался сначала край грязного халата, потом светлые штаны, и потом всколоченная шевелюра.