Улыбка Пятого немного померкла.

— А ты, — сосед ткнул в Косту. — Такой же, как он, раз вы вместе? Такой же? Предатель и трус?! Ты предлагал вчера тройку — хорошо, — рыкнул Семнадцатый, — я готов подумать, только вышвырнем его! Ты, я и кто-то третий!

Пятый перестал улыбаться совсем.

— Вышвырни! Разорви двойку! И тогда я подумаю насчет вчерашнего предложения…

Коста молчал, переводя взгляд с одного на другого, и отрицательно мотнул головой — «нет».

— Нет? Ну и оставайтесь вместе, вы друг друга стоите, — Семнадцатый схватил стул, и грохнул его о пол, а потом так хлопнул дверью, что светляк под потолком потерял траекторию, и выровнялся не сразу.

— Ты… ты…

— Может теперь наконец расскажешь, почему вы не общаетесь?

— Ты… ты не сказал ни слова в мою защиту! — возмутился Пятый. — Ты молчал!!!

— Пятый…

— Ты просто слушал и молчал!!!

Дверь хлопнула ещё раз — так же оглушительно, светляк под потолком опять сорвался с орбиты, спикировав вниз, и потом, выровнявшись, зажужжал тихо и мерно.

Коста спустил ноги на пол, вздохнул и покосился на окно — скоро закат, посмотрел на легкий ужин, который стоял на столике рядом.

Выпить. Съесть.

Куратор Сейши может считать что угодно, но у него не было никакого желания полвечера разбирать его собственные ошибки, причины, следствия и последствия, объяснять, почему он пропустил целый учебный день и как оказался в лазарете. Никакого желания вообще.

Куратор — подождет. И им — нужно поговорить, потому что он ещё не закончил основную задачу. Ему нужно место, где им никто не помешает, место, откуда ни Пятый, ни Семнадцатый не смогут сбежать до тех пор, пока он не выяснит всё, что его интересует.

Коста вздохнул, потрогал сбитые костяшки пальцев и взял первый фиал, взболтав на свету.