Рила чувствует, как обретает форму их песнь, подобно возникающему на горизонте шторму, подобно бурлящей тьме, распростершейся от земли до неба. От этого звука по коже бегут мурашки. Она хочет убежать, но не знает куда. Вместо этого она садится на корточках рядом со Странником, забывая про игру в подражание.

– Пожалуйста, проснись, – умоляет она, – пожалуйста!

Странник не шевелится, а голоса бессмертных все нарастают:

– Ты не ведешь нас больше…

– Больше не будут заглушены наши голоса…

– Голоса восстанут вместе…

– Вместе мы заберем твой голос…

– Твой голос оборвался, ко всеобщему благу.

Рила держится за руку Странника, зарываясь лицом в его грудь, умоляя его проснуться, а тем временем взвывают удушающие ветра, и багровые тучи разражаются грозой над Дивенбургом и небесным дворцом, затмевая небеса.

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать четвертая

Пока ветра сотрясают здания и с воем проносятся по улицам, а посреди бурлящих облаков сверкают вспышки молний, люди и инфернали тесно забиваются в свои дома.

В Дивенбурге Нер склоняется над рабочим столом и тихо цокает. Объект ее неодобрения – испещренное шрамами и ожогами тело мужчины.

– Тут работы навалом, если интересно мое мнение. Бо́льшую часть будет лучше просто заменить. А еще лучше – поместить то, что осталось, в новую оболочку.

Самаэль качает головой.

– Ему это не понравится.

– Вообще то, что ему нравится, не имеет абсолютно никакого значения. Ты взгляни на него! Ну куда ему еще возмущаться.

– Согласен.