Эйзза все еще спала, пользуясь тем, что малыш, капризничавший ночью, наконец разоспался, почмокивая губами во сне. Ччайкара занимал вопрос: как это кетреййи родила черноволосого мальчишку? И насколько его вообще можно считать кетреййи? По реакциям не понять, а чтобы говорить, ребеночек мал.

Ччайкар вставал рано. Будит ребенок ночью, не будит – много ли старику надо сна? С Эйззой бессонница стала докучать меньше, теплая девушка – добротное снотворное. Но все равно по утрам не спалось. Стараясь не разбудить мелкого, он отошел с телефоном в соседнюю комнату и заказал у горничной кипяток. Реттихи нет, хоть местного чая заварить.

Аддарекх негромко мяукнул, напоминая о себе. Ччайкар вынул из холодильника банку с кормом, выложил часть в миску. Спина заныла, хоть не наклоняйся вовсе. Нет, пора уже на покой. Хватит. Белый зверь метнулся к миске и заработал языком, а Ччайкар сел со своим чаем у журнального столика. Поправил халат, разглядывая кота с человеческим именем. Эйзза много порассказала ему о том Аддарекхе, чье имя он унаследовал. Девяти десятых она, конечно, не знала, а что знала, наверняка перепутала, но кое-что Ччайкар понял. Может, то, чего Эйзза и сама не осознавала. Старик, уже недалеко отстоящий от иного плана бытия, понимал многое, недоступное прочим.

– Э-эх, братишка, – он подул на чай, – как же тебя угораздило?

Бессмысленно задавать коту подобные вопросы. Зверь есть зверь. Охота, пища, самки. Дом – то, что он считает своей территорией. Люди – те, с кем он согласен ее делить, и с кем – нет. Вот и все, лишь мелькнет порой на самом пределе сознания нечто, не умещающееся в рамки, будто слова чудного языка, которым нет перевода без потерянного словаря.

– Пить будешь? – Ччайкар налил воды в другую миску.

И тут в дверь постучали. Эйзза зашевелилась на кровати. Ругнувшись под нос и запахнув халат поглубже, Ччайкар пошел к дверям.

На пороге стоял землянин. В их военной форме, темный – темнее, чем жители райского полудня. Черные короткие волосы курчавились, как у Эйззиного ребенка, и Ччайкар как-то сразу понял, с кем имеет дело. Оценивающе оглядел мужика, измерив глазами рост и ширину плеч, и жилистые грабли, и размер полового органа, прячущегося в широких штанах.

– Чего надо? – осведомился он.

– Эйзза здесь? – так же кратко отозвался землянин.

– А если и здесь? Эйзза – моя. А ты кто такой? Я тебя в первый раз вижу.

– Бен! – радостно завизжала Эйзза, появившаяся за спиной старого шитанн. Она куталась в пушистую желтую накидку и аж подпрыгивала от нетерпения. – Хирра Ччайкар, это же Бен Райт! Он мой муж.