— Просто… предупреждаю. Кухня — не место для высоких особ. И высоких отношений. Тут ведь все по-простому…

Желание сделать пакость крепло.

— …по-деревенски.

Но я его подавила.

Это… слишком по-детски. Да и вообще не знаю, с чего она взяла, будто у меня роман. С того, что мы в кафе обедали? Но…

Не важно.

Что бы она там себе ни придумала, переубедить Верещагину не выйдет. Да и не хочу я переубеждать. И вообще… да пошла она лесом!

Пожелала искренне, от души, и стало даже как-то легче.

— Что ж, — я вытерла руки полотенцем. — А и вправду, знаешь… деревенская я, городским премудростям не обученная. Красть вот не умею…

Верещагина полыхнула алым цветом.

— …наверное, потому как умение это — ну очень родовое. Небось, изрядно славы прибавило…

Она открыла рот.

Зашипела.

— Даже интересно стало, наследное или так, приобретенное?

— Ты… ты… ничего не докажешь, — она вдруг оказалась рядом. — Слышишь? А вздумаешь болтать…

— Не вздумаю, успокойся. Куда мне, деревенской, против городских-то адвокатов? Но ведь дело даже не в этом, — я глядела на Верещагину и думала, что вот было же время, когда я ей завидовала. Искренне так. И тому, до чего хороша она собой. И тому, как легко ей все давалось.

И…

А теперь не завидую. Поумнела, что ли?

— Но ведь дело не в том, что и как думают остальные… хотя и они-то… слышала народную мудрость? На чужой роток не накинешь платок…

Из горла Верещагиной донесся клекот.