— Поэтому будь уверена, обсуждают. И тебя, и семейку твою, и… и будут обсуждать долго. А главное, что ты сама знаешь правду. От себя-то не спрячешься.

Она отшатнулась.

Попятилась.

— Ведьма!

— Ага, и справка имеется, — согласилась я. На душе вдруг стало спокойно-спокойно. И даже благостно. В конце концов, я-то дурного не делала.

А что до других, то пусть эти другие сами за себя думают.

— Ты… ты еще пожалеешь! — Верещагина сжала кулачки, и подумалось, что вот-вот она бросится, но нет, то ли умнее оказалась, то ли трусливее. — Пожалеешь… да я… я тебя сгною! Я сделаю так, что тебе и в коровнике работы не найдется… ты…

— Знаешь, а и вправду измельчали рода, — я плюхнула в ведро моющего средства. — Боярская дочь с кухаркой воюет… вот предки-то радуются.

Сдавленно пискнув, Верещагина попятилась, а после вовсе бросилась прочь. Надо же, какие они, городские, нежные…

Глава 27 В которой наносятся визиты и задаются вопросы

Глава 27 В которой наносятся визиты и задаются вопросы

Детей интересует вопрос: откуда всё берётся? Взрослых — куда всё девается?

Я проснулась от стука в окошко. И не только я, потому как Васятка тоже вскинулся было, но я шикнула:

— Спи давай.

— А ты? — Васяткины глаза в потьмах блеснули желтизной.

— А я тоже, — я подавила зевок. — Сейчас… приду.

Выбираться из-под одеяла желания не было, вот совершенно, но я себя заставила. Наглаженный солнцем пол пощекотал ступни, беззвучно отворилась дверь, впуская тяжелый аромат ночи. И я почесала нос, чтобы не чихнуть.

— Идешь? — мрачно поинтересовалась Линка, которая все-таки чихнула и так оглушительно, что нетопырь сорвался с крыши и полетел нервным дерганым полетом.

К дождю никак.

— Куда? — я старательно перебирала в голове все обещания, данные когда-либо. Но вроде как никуда-то мы сегодня не собирались.