Возмущаться глупо, а вид…

— Не волнуйся, мы тихонечко…

Кому это было сказано, осталось непонятным, но игла осторожно вошла под кожу и… и больно не было. Совсем.

— В поле много чего делать приходилось, так что… курсы медицинские я закончил. И корочки, между прочим, имеются, — Бестужев поднял палец.

А я, глядя, как пробирка заполняется темной густой кровью, зачем-то сказала:

— Мою маму убили.

И слова эти тихие заставили Бестужева застыть, а рука некроманта, которую он и не подумал убирать, ощутимо напряглась.

Я же посмотрела на них и продолжила:

— А если… если это связано?

Теперь от улыбки Бестужева я откровенно вздрогнула. Он же велел:

— Рассказывай.

Я и рассказала.

В этот раз для сна я выбрала старое место. Честно говоря, хотелось не столько спать, сколько укрыться ото всех и подумать.

Хорошенько подумать.

Заросли малины самое подходящее для того место. Благо, Бестужев решил не медлить и отвезти куда-то там мою кровь, которой набрал целых три пробирки. Он бы и больше взял, да некромант воспротивился. Мол, головокружение со мной случится или еще какая напасть.

Он мне и палатку свою предложил, чтобы отдохнуть.

Я отказалась.

Не настолько близко мы знакомы, чтобы я в его палатке спала. То ли дело, малинник. Малинник, можно сказать, нейтральная территория. Главное, если одной.

Некромант нахмурился, но возражать не стал. И настаивать. И вообще кивнул, мол, взрослая я уже, сама разберусь, где мне отдыхать и выпитую иродами кровушку восстанавливать. А вот Бестужев напоследок конфетку сунул.

Карамельку «Барбарис».