— Не знаю. Ты ведь в наши дела нос суешь. Зачем к богине приходил?

— Жрица?

— Еще нет, — она покачала головой и венок примерила, но тот оказался слишком велик, соскользнул на плечи душистым воротником. Калина его сняла и протянула. — Тебе хорошо будет. А жрицей пока матушка моя… надобно вас познакомить.

По спине пробежал холодок.

— Но я заглядываю… на осенние костры, пожалуй, и поделюсь своей кровью. А там будет, что будет, — сказано это было с печалью.

И…

…определенно, не стоило верить красивым женщинам.

— Она велела тебя найти.

— Матушка?

Калина покачала головой, и холодок стал ощутимей.

— Будто у меня иных забот нет. Мне в другом месте быть бы, но иногда отказать… невозможно, — она слегка поморщилась. — Ты пришел. И ушел. Ничего не оставил. Нехорошо это. Невежливо.

— Мне… жаль, — вполне искренне сказал Беломир, а ему протянули руку и попросили:

— Помоги подняться, ноги затекли. Устала я тут сидеть. Где был? Еле дождалась.

Вот ведь, и знакомы-то всего ничего, а она уже с вопросами. Но Беломир хмыкнул:

— В город ездил. Нужно было со старым другом встретиться. Отдать кое-что.

— Кровь Марусину?

— А…

— Она жаловалась, что пол-литра сцедил.

— Да там и ста миллилитров не будет! — возмутился Беломир. Вот… женщины.

— Может, и так…