– Для вас, Стефан, это несущественно, – тем не менее сухо пояснил дознаватель, формальной улыбкой смягчая смысл сказанного. Он любил доводить до сведения заключённых приговор, объявлять, что их ждёт, любил, когда закон торжествовал благодаря его, Винсента, усилиям. – По законам Ледума вы будете лишены всех прав, если какие-то у вас имелись, и приговорены к пожизненным общественным работам на благо нашего славного города. Вам это должно быть хорошо известно. Если же нет, особая служба не обязана бороться с вашим вопиющим невежеством.

– Да, господин канцлер. Я и не надеялся на снисхождение.

– Очень хорошо, – удовлетворённо кивнул тот. – Пока дело не закрыто, вы будете всё так же содержаться под стражей в Рициануме.

По-прежнему не отрывая глаз от пленника, глава особой службы прекратил стучать карандашом и теперь задумчиво чертил на листе бумаги какие-то бесконечно накладывающиеся друг на друга геометрические фигуры.

Мозг канцлера ни на секунду не прекращал анализа вновь поступающих данных. Кое-какие части мозаики уже вставали на свои места, но кусочков, формирующих основной сюжет, всё так же отчаянно недоставало. И всё же Стефан оказался настоящей золотой жилой, которую, к тому же, никто до сей поры не разрабатывал. В особенности был полезен рассказ ювелира о последних днях, битком набитых прелюбопытными событиями.

Теперь в деле прибавилось множество новых вопросов и логических нестыковок – что не могло не радовать главу особой службы. В ближайшее время жадный ум его будет наконец загружен в полном объёме, обеспеченный благотворной пищей для работы мысли.

Пресловутый Серафим же, похоже, в своих действиях принципиально отвергает пережитки устаревших схем поиска, вроде логики или здравого смысла. Конечно, есть в этом, хм, некий оригинальный почерк и новизна свежих веяний, но всё же… всё же.

И такому-то бродяге и сумасброду параллельно с самим Винсентом поручили расследование дела государственной важности! Как будто недоставало уже и того, что в него невесть зачем впутали службу фамильных ювелиров с новоиспечённым молодым премьером во главе!

Сказать, что канцлер был удивлён или раздосадован? Отнюдь. Он лишь не находил рациональных причин такому поведению правителя, который, ко всему прочему, даже не счёл нужным поставить в известность своего главного следователя, будто нарочно стараясь запутать его и усложнить задачу.

Ещё более странно то, что и сам Кристофер утаил от него сей немаловажный факт. Словно каждый из них был сам за себя в этом расследовании, а конечный результат никого особенно и не волновал. Но чёрт побери, это не соревнования с выдуманным преступлением на кону, не игры в детективов, чтобы демонстрировать такой безответственный подход!