Чувствуя увядание физического тела и скорую кончину, ящеры предвосхищали печальный исход и, приняв нужный облик, в самом сердце своих подземных пещер соединялись с избранной женщиной. В сакральный миг вся жизненная сила их переходила в семя; дракон же на время переставал существовать и осознавать себя.

От этой противоестественной связи избранная зачинала дитя, но то был не обычный плод, предусмотренный природой ее расы. Какое бы обличье ни могли принимать драконы, рождались они всегда в своём истинном виде – чешуйчатокрылыми ящерами.

Точнее, не рождались в привычном смысле этого слова, а высвобождались из временной оболочки.

Паразитирующий плод рос, питаясь жизненными соками и энергией матери, постепенно выпивая её досуха. Формирование нового организма протекало медленно, гораздо медленнее, чем обычно. Все эти дни избранная пребывала в особенном состоянии, похожем на глубокий сон, и не приходила в себя до конца. Время для неё словно растягивалось, затормаживалось. И, поскольку новый дракон, который появлялся в результате на свет, представлял собой всё ту же сущность, ту же самую личность, требовались долгие годы летаргии, чтобы процесс передачи всей без исключения информации от умершего сознания к переродившемуся, завершился.

Конечно, теоретически ящеры могли вступать в связь с себе подобными. Лорд Эдвард не сомневался, что прежде такое случалось, и нередко, ведь старейшая раса должна была как-то выживать, пока в мир не пришли последующие народы. На которых, как выяснилось, можно было беззастенчиво паразитировать.

И не зря, наверное, ходили красивые легенды про драконью любовь, единственную в жизни, чистую, бескорыстную и жертвенную любовь, которая в сегодняшние дни, в силу редкости, стала синонимом несуществующего.

Как считалось, драконы не имели чётко выраженного пола.

Однако дух их, вероятно, всё же тяготел несколько больше к одной из двух сторон энергии, по своему выбору воплощаясь в мужской или женской ипостаси, предпочитая говорить о себе в определённом роде. В древних трактатах упоминалось также, что дракон, принимающий женскую суть, однажды должен был добровольно отказаться от жизни, чтобы дать её потомству.

Зная безграничный эгоцентризм современных ящеров, представить такое было крайне сложно.

…Когда же процесс перерождения был наконец завершён, дракон попросту стряхивал с себя тонкую высохшую шелуху материнского тела и открывал свои золотые глаза. По внутреннему ощущению, для самого ящера от момента смерти до момента нового рождения проходил всего один миг.