Слуги поспешили вытянуться в струнку, а герцог величественно прошёл к креслу и погрузился в его объятия:

– Так что же? Как он сюда забрался?

– Думаю, через окно, Ваша Светлость, – Ламороу начал рапорт.

– Что значит «думаешь»? Не забывай, здесь второй этаж.

– Я так полагаю… Спуститься по веревке нетрудно. Надо осмотреть крышу. Мы сейчас же это сделаем, и впредь такое не повторится. Мы будем охранять окна и двери круглые сутки.

– Ох, боже праведный! – раздался возглас старшей горничной Жаклин Норьи, – Да мы же так не напасёмся постельного белья!

Но поймав суровый взгляд герцога, женщина сжалась в низком реверансе и, пообещав тотчас всё исправить, убежала прочь.

– Значит в окно, – заключил герцог.

– Нет, Ваша Светлость, – вдруг спокойно возразил Виктор.

– Что?! – от такой наглости новенького Ламороу чуть не взорвался, – Тебе неизвестно, что вы должны обо всём докладывать прежде всего мне?! Смеешь перечить?!

– Даже если бы я и знал об этом «должны», я всё равно не успел бы ничего сказать. Да и стал бы ты меня слушать? – голос Виктор прозвучал издевательски спокойно.

– Не много ли ты…

– Ламороу, – оборвал его герцог, – Говори, – приказ был отдан уже Виктору.

– Выставить караул на крыше, очень трезвая мысль, – названный Гленом почтительно поклонился господину и тут же доложил, – Ровиньоль пришёл сюда через камин.

– Чушь! – не выдержал Ламороу.

– Я слушаю, – герцог кивнул Виктору, а Ламороу стегнул резким взглядом.

Что ж, Виктор взял канделябр и осветил подножие камина:

– Извольте заметить, Ваша Светлость, что в этом доме на редкость чисто убирают (услышав эти слова, уже вернувшаяся Жаклин не сдержала гордой улыбки). А здесь, взгляните, видно, что по идеально чистому камню водили, Бог знает, чем, и пепел сгребли в кучу.

– И это всё? – герцог, и правда, удостоил рассказчика некоторым вниманием, что-то в его манере говорить, жестах, казалось ему до боли знакомым.

– Нет, Ваша Светлость, – Виктор засунул канделябр в каминную трубу и осветил её изнутри, – Если вы загляните сюда, то увидите следы…