И это помогло. Гилберт чувствовал, что его в любой момент может вывернуть наизнанку, но ему было легче сопротивляться зову силы. Он чувствовал тепло и хотел остаться в нём, но понимал, что это невозможно.

– Уже воскресенье, – вдруг продолжила Шерая, резко развернувшись к нему. – Ты провалялся без сознания весь вечер и всю ночь.

– Шерая… – со вздохом произнёс Гилберт, но женщина, наградив его убийственным взглядом, добавила:

– Стефан сказал, что риск был слишком велик. Даже больше, чем я предполагала. Неужели ты так сильно хочешь умереть, что готов дать зову увести тебя?

Гилберт всегда выдерживал взгляд Шераи, но сейчас он опустил голову, взглядом вперившись в свои руки. Длинные тонкие пальцы и бледная кожа, сквозь которую как никогда раньше проглядывали вены. И немного крови, засохшей под ногтями.

Он не думал, что зов так на него подействует. Рокот был сильным оружием, но для него была нужна не менее сильная связь с семьёй и кровью. А Гилберт, потерявший всех и вся, не мог на него рассчитывать. Вся его семья отправилась далеко на север, в холод, льды и моря с океанами, чтобы оттуда звать Гилберта и предлагать ему свою помощь. Он думал, что справится.

Но он так хотел вновь быть со своей семьёй…

– Пообещай мне, – смягчившимся голосом произнесла Шерая, опускаясь на краешек его кровати, – что не будешь больше использовать свой рокот. Хотя бы до тех пор, пока мы не найдём способ укрепить твою связь.

– Ты же знаешь, что это невозможно, – устало вздохнул Гилберт.

– Да, знаю, – тихо согласилась Шерая. – Но я найду его. Ты никогда не забудешь свою семью, но у тебя теперь есть ещё одна. Вспомни об этом, когда в следующий раз захочешь применить рокот. Подумай, хочешь ли лишаться одной семьи, чтобы встретиться с другой.

Гилберт понимал, о чём она говорила, но молчал. Он понимал, что его семья давно погибла и что он – последний из рода Лайне, но надежда всё равно теплилась где-то внутри. Там же, где прятался тринадцатилетний мальчишка, иногда берущий контроль над Гилбертом. Там же, где он прятал все свои страхи, кошмары и слёзы.

Как хорошо, что перед Шераей можно не притворяться.

– Я запаниковал, – признался Гилберт, шмыгнув носом. – Перевёртыш принял облик Третьего, и я опять… Боги, я едва соображал, что происходит. А когда демоны напали, я… Я боялся, что вас могут сильно ранить. Я даже почувствовал запах крови Стефана. И я понял, что не могу позволить навредить вам. Я был готов сделать что угодно, лишь бы остановить демонов.

– Я чувствовала, что в тебе что-то не так, – немного подумав, сказала Шерая, – и потому не выпуская из-за барьера. Но это не значит, что ты должен был рисковать собой.