– Он точно в лес ушел? – спросил Симеон.

– Да, командир. Выпустил мне кишки и уволок Эзру вон туда, – ответил караульный, указывая на восток.

Там начиналась глубокая долина, поросшая чахлым лесом до самого берега Кровавой Жижи.

– Вижу следы, – сказал Симеон. – Этот псих босиком, без сапог.

На шум сбежались все, и вскоре у ворот собралась толпа. В команде Симеона все были хорошими мореходами и убийцами, но не имели никакого представления об осадной дисциплине.

– Что происходит, командир? – спросил Хауэлл.

Люди расступились, пропуская вперед закаленного в боях воина. Он небрежно закинул за спину щит из драконьей кости и крепко сжимал в руке копье.

– Драконьер жив. Он уволок Эзру в лес, – ответил Симеон. – Пойдем его убивать.

С Симеоном всегда так: в битве он был спокоен, целеустремлен и полон смертоносной ярости, но обманные маневры его раздражали, и он начинал психовать. Превращался в полного придурка.

– Он нас заманивает, – сказал Кочан.

– Плевать. Мы его убьем.

Все восторженно завопили. Кочану совсем не улыбалось гоняться за озлобленным Бершадом Безупречным по чахлому лесу.

– Может, кто-нибудь останется охранять периметр, чтобы он не вернулся за своей королевой?

– Ты струсил, Кочан?

– Нет, командир. Просто подумал, что он явился вызволять королеву, а не Эзру потрошить.

Симеон вопросительно взглянул на Хауэлла. Тот нехотя кивнул:

– Наш безухий прав, командир.

Из леса донесся душераздирающий вопль Эзры.

– Ладно, – огрызнулся Симеон. – Я пойду один. Хауэлл, ты отвечаешь за охрану. И за королеву.

– Слушаюсь, командир.