Бершад молча наставил арбалет в лицо Кочану и приготовился выстрелить, но тут краем глаза заметил какое-то движение. По металлическому ярусу затопали сапоги. Бершад повернул арбалет на звук и выпустил болт.

Не послышалось ни чавканья, с которым стрела вонзается в плоть, ни крика, ни стона, только короткий хруст: болт обломился о драконью чешую.

На Бершада прыгнул Симеон, размахивая кулаками. Жужжали шестеренки, потрескивали чешуйки, лисьими хвостами болтались рыжие патлы Симеона, торчавшие из-под шлема. Бершад ускользал от ударов, а когда Симеон попытался схватить его в охапку, чтобы придушить, то увернулся, прижал арбалет ко шву между пластинами доспеха и выстрелил.

Симеон захрипел и локтем саданул Бершада в морду, отбросив его на несколько шагов. Из носа и уха хлынула кровь, глаз заплыл. Противники уставились друг на друга.

– Тебя трудно убить, – глухо прорычал Симеон. – Но у тебя силенок не хватит, чтобы меня одолеть.

– Верно говоришь.

Из тумана вылетел серый промельк, заскрежетали драконьи когти, процарапав спину Симеона. Он повалился на землю. Кочан зажмурился, ожидая, что его вот-вот убьют – если не дракон, то драконьер. Но этого не произошло.

– Открой глаза, ссыкун, – прохрипел Симеон.

Кочан повиновался. Симеон уже стоял рядом, готовый отразить нападение. На ярусе никого не было.

– Скользкий гад, – пробормотал Симеон.

– Он улетел на драконе? – спросил Кочан, поднимаясь на ноги.

– Ну ты и придурок! – Симеон посмотрел за перила ограды, поморщился и потер спину, не обращая внимания на болт в боку; потом обернулся и взглянул на верхний ярус. – Он либо вниз ушел, либо наверх.

– Как ты думаешь, куда?

Внизу кто-то выстрелил из арбалета. Выругался. Потом послышалось хлюпанье и длинный прерывистый вздох.

– Вниз, – сказал Симеон, перепрыгивая через перила. – За мной, Кочан!

– Так высоко же, командир!

– Беги по лестнице, если тебе смелости не хватает.

Симеон скрылся в тумане.

Кочан выхватил меч и бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, хотя лодыжка отчаянно протестовала.

Он подбежал к воротам и увидел во дворе четыре трупа. Симеон присел на корточки рядом с пятым караульным, который зажимал распоротое брюхо.