– Каира приказала совершить налет на Химейю?

– Нет. – Окину сглотнула. – Вот уже тридцать лет все вдовы, которых я отправляла в Терру с различными поручениями, получали и дополнительный приказ особой важности.

Эшлин вспомнила письмо, которое Окину показала ей в Нулсине.

– Приказ убить Озириса Варда?

– Да. Именно по этой причине он так долго отсиживался в Баларии, боялся высунуть нос за ее непроницаемые границы. А сейчас, когда он начал приводить в исполнение свои планы, ему пришлось забыть о собственной безопасности.

В записях и заметках Озириса Эшлин не встретила ни одного упоминания о том, что он чего-то опасается. Впрочем, говорить об этом сейчас было бессмысленно.

– Последние несколько месяцев Сосоне действовала в Альмире. Узнав, что Озирис Вард обосновался в Незатопимой Гавани, она попыталась исполнить мой приказ.

– Попыталась исполнить… – задумчиво повторила Эшлин. – Что случилось?

Окину протянула ей записку голубиной почты, скрепленную печатью Фрулы, алхимика-пчеловода, нанятого Эшлин для изучения способности пчел принимать совместные решения.

– Судя по всему, ты пришла сюда за этим.

Эшлин вскрыла письмо. Почерк оказался незнакомым, но автор послания был хорошо осведомлен о событиях последних месяцев. Эшлин прочла записку и ошеломленно перечитала ее.

– По моему приказу убили мою кровную родственницу, – сокрушенно прошептала Окину. – Мне нет прощения. Я заслужила самое страшное наказание. И все из-за юношеской мечты о кораблях из драконьей кости. Смешно.

Эшлин оставила без внимания философствования своей тетушки. Сейчас они были бесполезны. Вместо этого она еще раз прочитала письмо какого-то Джолана. Он сообщал, что западное побережье Альмиры больше не охраняется, и просил прислать на помощь папирийский флот. Увы, папирийского флота больше не существовало, его уничтожила едкая химическая жижа, в которую превратился Химейский залив.

– Дай мне слово, что ты его остановишь, – еле слышно сказала Окину. – Пообещай мне, что ты его убьешь.

За какие-то два месяца Озирис Вард не только овладел самой могущественной империей в Терре, но и захватил Альмиру, и уничтожил Папирию. Эшлин не знала, сможет ли она его остановить. И даже не представляла, возможно ли это вообще.

– Обещаю, – сказала она.

– На вкус – как обезьянья жопа, – проворчал Симеон, разглядывая недопитую склянку с минеральным маслом.

Эшлин приготовила эликсир для себя и для скожита. Сайласу хватило божьего мха.

– Между прочим, в Заводном городе обезьянья жопа считается редким лакомством, – заявил Фельгор. – Я пробовал. Вкусно, но тратить деньги на нее жалко.