В реальности все, разумеется, оказалось не столь романтично. На берегу бухты под утесами стояло несколько десятков хижин племени сумарну, поселившихся здесь в надежде на немногие корабли, приходящие с северного материка. Я думал, что эти голые дикари живут лишь в глубине суши, у подножия вулкана Вашнир, и что нам со Швейцем придется прорубать себе дорогу через бескрайние джунгли, чтобы найти искомое. Но капитан Кхриш ловко подвел наш кораблик к ветхому деревянному причалу, и на берегу нас встретила не слишком радушная делегация.

Землян я, как вы помните, представлял себе с клыками и щупальцами и от этих людей тоже ждал чего-то подобного. Это было, конечно, нелепо, ведь они произошли от тех же предков, что население Саллы, Маннерана и Глена, но разве многие века в джунглях не могли их преобразить? Разве не могли они, отрекшиеся от Завета, подвергнуться действию здешних миазмов и сделаться нелюдью? Видимо, нет. Они выглядели в точности как крестьяне любой из наших провинций. На них, правда, были старинные браслеты и ожерелья невеладского вида, но больше ничем – ни цветом кожи, ни чертами лица – они от веладцев не отличались.

Было их человек восемь-девять. Двое, очевидно вожди, говорили на маннеранском диалекте с сильным акцентом, другие вообще нас не понимали, а между собой изъяснялись, урча и щелкая языком. Швейц вступил со старшинами в долгий разговор, за которым я вскоре даже следить перестал и пошел осматривать деревню, где на меня таращились ребятишки. Девочки здесь бегали почти голые, пока у них груди не начинали расти.

– Все улажено, – сказал Швейц, когда я вернулся.

– То есть?

– Сегодня ночуем здесь, а завтра нас поведут в деревню, где делают этот наркотик. Они, правда, не гарантируют, что нам его продадут.

– Так он продается только в определенных местах?

– Как видно. Здешние клянутся, что у них его нет.

– Далеко ли до той деревни?

– Пять дней ходьбы. Нравятся тебе джунгли, Киннал?

– Не знаю пока.

– Скоро ты их узнаешь.

Швейц посовещался с капитаном Кхришем, который хотел сделать собственную ходку вдоль сумарского побережья. Сошлись на том, что корабль будет нас ждать, когда мы вернемся. Матросы выгрузили наш багаж – в основном товары для обмена, зеркала, ножи, безделушки, поскольку веладскими деньгами сумарну не пользуются, – и корабль еще засветло вышел обратно в море.

Нам отвели отдельную хижину над гаванью. Тюфяки из листьев, одеяла из шкур, одно косое окошко и никаких удобств: вот к чему привели нас тысячелетия звездных странствий. За постой мы, поторговавшись, заплатили ножами и нагревательными стержнями. На закате нам принесли ужин: неожиданно вкусную мясную похлебку, угловатые красные фрукты, горшок полусырых овощей, какой-то напиток из перебродившего молока. Мы поели с удовольствием, пошучивая насчет болезней, которые скорее всего подцепим. Я, больше по привычке, совершил возлияние богу путешественников.