— Но на войне ты — ты, рожденный драконом должен воевать, а не карточки отоваривать, пеленки и примусы тебя нервируют… — скороговоркой продолжил Цыбин.

— Иди ты… Да посмотри ты на меня, глаза свои разуй! Вон, видишь, шляпа, костюмчик… Носки с полосочками, — Шорин приподнял брюки, демонстрируя носки, — ботиночки вот по моде. Я же совсем другой с вами стал. Не хочу я воевать, хочу мороженое лопать, в кино ходить, в театры. Может, пошел бы, как Аринка советовала, — на инженера учиться. И жили бы мы долго и счастливо.

Арина с Моней переглянулись. Арина подумала, что ведь действительно — Давыд стал каким-то другим. Любимым, дорогим — но другим. И осанка не такая болезненно-прямая, и походка изменилась, и даже целовать он ее стал по-другому, как-то более бережно…

— И все равно — тебя позвали, ты побежал, — констатировал Моня.

— Да. Потому что я в очередной раз трусливо сбегаю.

— От чего же на этот раз? — саркастично спросила Арина.

— Видишь ли, не так давно твой сумасшедший муж убил человека.

— Только одного? Мельчаешь, дракон.

— Я не шучу.

Арина с Моней во все глаза уставились на Давыда. Тот смотрел прямо, переводя взгляд с одного на другую.

— Кодан? — уточнил Цыбин.

— Он.

— Прекрасно. А ты мог сказать, пока это дело вели мы? Вот просто сказать, прости мол, меня, дурака, попытайся, Монечка, задницу мне прикрыть, пока делом госбезопасность не заинтересовалась.

— Да ты же видел, они сразу же под контроль все взяли, — махнула рукой Арина.

— В общем, черт с ними со всеми, надо думать, что сейчас делать.

— Говорю же, сбегу.

— Ну год ты повоюешь, ну два… У таких вещей срока давности нет, — серьезно сказал Цыбин.

— Твои слова да богу в уши, — вздохнул Давыд, — там такая история планируется… В общем, если пару месяцев живой продержусь — хорошо будет. Но хоть Оська будет сыном героя, а не сыном преступника.

— Поэтому решил Моню не брать? — Арина смотрела прямо и твердо.

— Угадала. Еще вопросы будут или пойдем домой? Мама, небось, волнуется.