— Он не имел права. Просто не имел. После всего, что ты для него сделал…

— Приказы не обсуждаются. Сказали — бери нормального Второго, — он и пошел выполнять. Голос у Цыбина был какой-то далекий, хриплый и глухой.

— Ну мог бы как-то помягче…

— Дипломатия — не его конек. У тебя папироски не будет, а то выскочил налегке… Молча покурили. Цыбин вздыхал прерывисто, как наплакавшийся ребенок.

— Какой же я болван, на самом деле, — вдруг вскрикнул Моня, — Как только узнал, что это у него обратимо, начал мечтать, как он приходит — и говорит, мол, все здорово, мы снова в деле. А я так встаю гордо, лицо каменное делаю — и заявляю, мол, я так, временная мера, найди себе хорошего Второго — и воюй с ним долго и счастливо. Он, конечно, отнекивается, мол, никого мне, кроме тебя, не надо, а я твердо стою на своем. А оно вот так вот — все наоборот.

— И жить ему осталось всего-ничего, а все хочет побыстрее…

— Да вряд ли там что опасное будет. Не те времена. И драконы при государе — они сытенькие, ленивые… Видал наших, кремлевских. Мельком, понятное дело, нас даже не представили, но Давыду такие на один укус.

— Все равно, остался бы. Мы бы с Белкой хоть насмотрелись на него. Оська бы лицо запомнил…

— А что он мог поделать? Это мы с тобой погоны сняли — и свободны, а он — как родился, так считай, уже подписался воевать до конца. Думаешь, мне без него хорошо будет? У меня, кроме него… — Моня тяжело вздохнул, махнул рукой и отвернулся.

— Значит, и Оська когда-нибудь — вот так?

Моня пожал плечами. Арина достала еще папиросу, и снова молча курили.

— Я вас уже час ищу, — кусты зашевелились и появилась голова Давыда. — А вы, я смотрю, спелись.

— Сам мне велел жену опекать. Вот и опекаю по мере возможности, — Моня снова натянул на себя шутовскую маску.

— И жена не возражает? — ответил Давыд в тон.

— А с чего бы мне возражать? Моня обаятельный, опять же, не убегает мир спасать при первой возможности, — Арине дурацкие интонации давались с трудом, голос предательски дрожал.

Шорин подошел, сел на корточки у их ног.

— Монь! Ну объясни ты ей, что это не страшно, ненадолго…

— Вот пусть твой новый Второй объяснит, у меня дела поважнее есть.

— Ариш! Ну скажи ты ему, что зря он ревнует. Сам всю дорогу ныл, на какой части тела он вертел всю эту военную жизнь.

— Обратись к тому, на кого тебе не насрать, — холодно ответила Арина.