– Офигенный выбор. Я в прошлый раз по нему и поперся, и вышло неправильно.

– Другого подсказать не могу. Может все-таки направление имеет значение? – пожала плечами Надя, – или время.

Илья присмотрелся к картинке рядом с проходом.

– Тут тоже бог Тот нарисован, как и у твоего. Только на этот раз он вместе с Сиа. Это его спутница… – он запнулся.

– Ну и? Чего ты тогда ждешь? По-моему, точнее ситуацию передать нельзя. Объяснили так просто, чтобы любой идиот понял. – усмехнулась Надя, – Кстати откуда ты все их имена знаешь?

– Я вообще мифологией увлекался, – рассеяно ответил Илья, всматриваясь в темноту лабиринта.

– Ты фонарик то взял? – скептически спросила Надя.

– Нет. Откуда? Брелок у Семена сел. Но я предусмотрительный: свечку одолжил у женщины, с которой живу.

– Свечку! – фыркнула она, – Держи, Альфонс, – она достала из рюкзака и протянула свой мощный фонарь.

– И ты все это время молчала?!

– Смешно, – улыбнулась она, – иногда все-таки стоит разобраться в воспоминаниях в своей голове, правда ведь?

Илья натянуто улыбнулся, повернулся к проходу и включил свет. Тоннель осветился на много метров вперед, но дальше луч терялся во тьме.

– Странно, с таким прожектором я точно должен был до центра добить, – пробормотал он и сделал первый шаг. Услышав, что Надя пошла за ним, обернулся и добавил, – стой здесь.

– Вот уж хрен. Даже наше белобрысое чудо говорило, что женщина должна здесь сопровождать мужчину. Иначе тот, в силу скупости своего ума, заблудится и потеряется, – ехидно ответила Надя.

– Только в центр за мной не ходи. Судя по тому, что случилось с Семеном и Дином, там опасно, – буркнул он и пошел прямо.

«Разобраться в себе» – с обидой подумал он, – «легко сказать».

– Судя по истории Семена, без женщины в центре тебе тоже делать нечего, – опять возразила Надя.

Боже, что у нее за характер! Но, наверное, этим она ему и нравилась. И с каждым днем все больше и больше.

Еще неделю назад Илья был уверен, что находится в полной гармонии с собой. Жил один в свое удовольствие, ни в чем не испытывая нужды. Он забрался по пирамиде Маслоу на самый верх, уселся на вершину и плотно там обосновался: читал литературу по мифам, иногда писал анонимные философские посты, с удовольствием наблюдая сколько лайков они собирают и какие бурные споры вызывают. Играл в шахматы и наслаждался одиночеством. Разве что аристократический онегинский сплин его иногда беспокоил, особенно в дождливые дни.

За последние дни все изменилось. Во-первых, у него откуда-то возникли друзья. И нельзя сказать, что они в нем сильно нуждались, но все равно были рядом, и, что странно, он, похоже, был рад этому. И, страшно подумать, иногда сам нуждался в них.