Орка подняла голову, смаргивая пот с ресниц. В какой-то момент она потерялась в толчках и рывках весла, в волнах эмоций, накатывающих на ее разум и бьющихся в венах; она почувствовала себя маленькой, одинокой фигуркой, дрейфующей в море горя. Образы Торкеля и Бреки вихрем кружились вокруг. Ненависть поглотила ее.

– В чем дело? – спросил Лиф, опускаясь на скамью рядом с ней и берясь за второе весло. Он вспотел от тяжелой работы и летнего солнца. И он, и Орка уже разделись до льняных рубах. Кольчуга и шерстяная рубаха Орки были свернуты и сложены под скамьей для гребцов. Морд сидел на куче веревок на корме и плел из ивовых веток ловушку для рыбы. Они плыли вверх по течению реки, в которой водилось много форели и лосося, но пока им не везло: ни одно копье не попало в цель, чтобы добыть ужин.

– Для рыбаков вы не слишком хорошо ловите рыбу, – заметила Орка.

– Мы ловим рыбу во фьордах и глубоких морях, – огрызнулся Морд. – Наши сети слишком велики для этой реки. Даже не реки, а ручейка.

Они уже оставили реку, по которой бежали из Феллура, опасаясь, что ярла Сигрун пошлет на их поиски более крупные и быстрые снекки, и теперь плыли по гобелену мелких рек и ручьев, которые, словно вены, пронизывали здешние места.

Орка только пожала плечами в ответ на эти слова, и теперь Морд делал корзину-ловушку, чтобы установить ее в реке, когда они разобьют лагерь на ночь. В надежде проснуться и обнаружить корзину со свежей рыбой, чтобы пожарить ее и прекратить вынужденную голодовку.

Вода впереди белела пеной, обтекая крутой скальный отрог, камни торчали из потока, словно костяшки великанского кулака. Орка уже чувствовала, как борьба с течением становится все сложнее, а мышечные волокна в спине и шее начинают дрожать и ныть, но пока еще толком не осознала этого.

Они приближались к порогам.

– Мы должны выйти на берег, – наконец сказала Орка, – и обойти эти пороги.

– Зачем тащиться пешком, если можно пройти на веслах! – крикнул Морд с кормы.

Орка оглянулась. Они гребли уже второй день после побега из Феллура, и земля вокруг них менялась. Сначала скалы и водопады во фьордах остались позади, сменившись долинами и густыми лесами. Но по прошествии дня река, по которой они плыли, становилась все быстрее, течение швыряло и подталкивало их лодку, а берега становились все круче и круче. Теперь вокруг выросли холмы, река рассекала их крутые склоны, усеянные остролистом и пурпурным вереском, а небо было безоблачным и обжигающе голубым. Шипение и рев воды, бьющейся о камни, заглушали все остальное. Стремнина звучала, словно кто-то рассыпал разбитые кристаллы, это была сладкая, тронутая льдом музыка. Все выглядело спокойно, мир был пуст и умиротворен, но что-то грызло Орку, щекоча затылок и покалывая, словно утренний морозец.