Сайват и Гренд шагнули к столу, а Успа принялась вырезать руны на разделочной доске. Три, четыре, ряд прямых линий, некоторые под углом, все штрихи – глубоко в дереве. При виде их Эльвар почувствовала, как кровь забурлила в венах, а в голове загудело.

Хочу ли я этого на самом деле? Связать себя с судьбой порченого ребенка? Выступить против Илски Жестокой и ее Кормильцев воронов? Она представила лицо Бьярна: вспомнила, как он упал с палубы в море и как она прыгнула за ним.

Я уже связана с ним.

К тому же мысль об Оскутреде бурлила внутри нее, как медовуха в крови. Пьянящая, всепоглощающая. Страх и возбуждение трепетали в ее жилах, смешиваясь в хмельное варево.

Те, кто найдет Оскутред и все сокровища, что там находятся… имена их будут жить вечно. Долго после того, как имя и кости моего отца превратятся в пыль.

На плечи им опустилась тишина, тяжелая, как промокший от дождя плащ.

– Жизнь, – прошептала Успа, указывая на первую руну. Она провела ножом по ребру ладони и позволила крови стечь на доску, заполнив глубоко вырезанные линии.

– Líf[18], – выдохнула Крака.

– Смерть, – сказала Успа, и ее кровь прочертила вторую руну.

– Dauða[19], – прошептала Крака.

– Клятва на крови, – пробормотала Успа, и ее кровь потекла, очерчивая третью руну.

– Blóð svarið[20], – повторила Крака.

– Страдание, – сказала Успа, и ее кровь заполнила последнюю руну.

– Kvöl[21], – проскрипела Крака, и это слово прогрохотало в голове Эльвар, словно барабанный бой или громко захлопнувшаяся дверь.

– Все вы, – сказала Успа, – соедините свою кровь с моей.