– Мы нашли кости Ульфрира, – промолвила Эльвар, ее голос был порывистым, слова звучали скомканно от волнения и благоговения.

– Стервятник, – кивнула Успа, оглядываясь на курган в форме волка. Однако она не остановилась и повела их дальше по равнине, петляя среди холмов и бугров, пока они не оказались совсем рядом с разрушенным пнем Оскутреда, великого древа. Агнар поднял кулак, и воины остановились. Он же сам пошел дальше; Успа и Сайват рядом с ним; Крака, Ильмур и Бьорр – чуть позади. Эльвар не стала медлить, а зашагала следом, Гренд – рядом с ней.

Эльвар не могла оторвать глаз от развороченного пня древнего ясеня, широкого, как озеро, протянувшегося широко по земле, зазубренного и острого по краям. Останки возвышались, как стена бражного дома, высотой, наверное, с два человеческих роста. Тут что-то зеленое на фоне почерневшего дерева привлекло внимание Эльвар, и она уставилась на него.

Это был саженец, ствол которого был такой же широкий, как у обычного ясеня, а на ветвях прорастали зеленые листья. Новая жизнь среди пепельно-серых пустошей. А на стволе дерева было вырезано подобие женщины, с длинными ниспадающими волосами, острой челюстью и широко открытыми, понимающими глазами, с деревянным посохом в руке.

Рядом с новым деревом виднелся ровный участок земли, на котором лежал приплюснутый кусок древнего, выжженного огнем ствола. В ширину он не уступал пиршественному залу ярла Стёрра, а под ним виднелись очертания огромного люка, притянутого к земле сотнями заклепок. Приглядевшись, Эльвар заметила слабую ритмичную дрожь, пробегавшую по двери, как пульс, словно у дерева было сердце, которое билось глубоко под землей.

Они подходили все ближе, путь вел их к живому дереву, огибая огромные обломанные ветви, пока Успа не остановилась перед последним, черным стволом, отделявшим их от пня. Эльвар наконец догнала Агнара и остальных, которые изумленно уставились на преграду.

Эльвар моргнула, внезапно осознав, что это такое.

Голова великана, гораздо больше, чем голова Хрунга в зале отца. И, похоже, она была вырезана из дерева. Сухого и темного, как уголь. В глазах и во рту, открытом и растянутом в крике, лежал пепел. То, что Эльвар сначала приняла за ветки рядом, на самом деле было его телом и конечностями, сломанными и изодранными, скрюченными, с руками и пальцами, цепляющимися за землю.

– Это моя мать, Аска, фроа Оскутреда, – раздался голос, похожий на скрип ветвей и шелест листьев. Эльвар и остальные начали оглядываться по сторонам и доставать оружие.

Успа же увидела ее первой.